Деревенская честь

— Молчи, бабка, — задорно крикнул Cизов. — Гляди, как пройдем сейчас. Ну, девки, айда. Чего, ведьмы, носы повесили?

Он заиграл, Ванька-червяк свистнул.

— Ну, становись. Пошли. Гляди, как другие-то ходят.

— Другие люди, как люди. А мы чертте што.

Поспорили. Однако, встали, как нужно, сгрудились. Запели. Но и ста шагов не прошли, — навстречу Мишка. Его еще больше развезло. Он растопырил руки и ринулся к бережковцам.

— Вот они, наши-то! А!.. Вот они! Он схватил Аленку за грудь. Та рванулась и что было силы ударила Мишку в плечо. Мишка упал, заругался, заорал...

Праздник был испорчен. Бережковцы разбрелись в разные стороны по поляне.

Наступал самый торжественный час праздника. Взявшись за руки, девки, бабы, мужики, парни, ребятишки делали огромный круг и под песню двигались «по солнышку». И все знали: надо крикнуть так, чтоб заглушить все другие хороводы.

А бережковцы, словно чужие, ходили между хороводами, и у всех были опро-кинуты лица.

Вдруг возле одного хоровода заволновался народ, и тотчас туда рванулась толпа. Ближние хороводы были смяты. Песни там смолкли. Аленка с подругами побежала туда. В середине толпы кто-то кричал. Вздымались кулаки.

— Ай, батюшки, дерутся. Хорошо! Не у нас одних срам.

Поднимаясь на ципочки, девки за-глядывали через головы туда, в сере-дину толпы. Кого-то повели. Толпа раздвинулась, давая дорогу. Аленка уви-дела — незнакомые парни и мужики вели Мишку Портнова совсем растрепанного, без картуза. В толпе сердито говорили:

— Спички бросал в хоровод. Зажжет и бросит. Девке кофту прожег. Чей такси? Бить бы его, подлеца. Чей такой?

— Говорят, бережковский.

— Ну, бережковцы, известные пьяницы.

Тут Аленка не выдержала:

— С каких это пор бережковцы пьяницами стали?

— Да надо быть, всегда были. Ишь, в каком виде на гулянье приходят. Видела? Вон повели.

— Ежели один пьяница, так и все пьяницы?

Она так рассердилась, что заспорь с ней, она бы пошла на кулаки.