ЧЕЛОВЕК я, надо вам сказать, общественный. Люблю общество. Сидеть дома одному, носом в книгу или к докладу какому готовиться, - для меня нет хуже. Тоска.
Плюнешь, - не в книгу, конечно (это тебе не 18 - й год), и зальешься в клуб или к ребятам. Придешь - народишко кругом тебя треплется, разговоры разговаривает. Хорошо.
А то складчину устроишь, да за бутылочкой смекаешь. Ну, тут настроение сразу на 400 поднимется.
Сам слово - другое в разговор вставишь (все больше о политике, конечно):
- Чемберлен, мол, братишки, все нам гадит, сукин сын... Все, вот, некогда, а то я... так его растак... расчесал бы... будьте покойны... - Или пионера какого пымаишь: «А как звали бабушку Карла Маркса?»
Он орать:
- Пусти, задрыга. Вожатому пожалуюсь. Одним словом, обижается. А бывают и такие что чуждаются общества. Есть у нас в ячейке две комсомолки - Маруська и Настя. Что и говорить, девицы умственные и работящие: доклад ли прочитать, статейку написать - пожалуйста; и не пудрятся к тому же.
Одно нехорошо: подойдешь, по - товарищески к ним, ну, натурально, по плечу или другому какому месту хлопнешь:
- Как, мол, живешь, шквадра?
«Нельзя ли, говорит, без нежностей», - и уйдет.
А то попали мы с ними как - то в кино компанией. На экране кто - то с голоду подыхает, а я Петьке:
- Улыбнемся?! - говорю.
- Улыбнемся - да на все кино: «Гы - гы - гы! Хо - хо I»
Дальше - комическая пошла: кого - то лапшой облили, а мы с Петькой навзрыд безутешно рыдали.
Публика в шип ударилась. А нам что. Нам плевать.
В заключение в научном порядке микробов стали показывать.
Тут мы с Петькой окончательно в азарт вошли, да как грохнем:
- Посмотрите, как нелепо
Расплылася рожа нэпа.
Публика в панику, а Маруська с Настей к выходу поперли:
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.