Сто тысяч

ТВЕРДЫШЕВ берет облигацию, выигравшую сто тысяч. В деньги Домпроса кладет свою, в списке переправляет чернилами серию. Вот он крикнул хозяйке: «заприте», как кричит обычно, и вышел на лестницу.

Спускается, из ворот повернул не налево, как всегда, когда идет в Домпрос, а направо, к банку, к серому, гранитному банку.

В банке ему - улыбаются, пожимают руку. Фотографы снимают его для газет.

- Получите чековую книжку. Какую сумму угодно наличными. Пожалуйте в кассу.

Книги... Ворохи книг... Какое счастье набрать ворохи книг и вести их к себе домой на извозчичьих санках. Как - будто к тебе понаехали гости. О чем только не порасскажут гости дорогие! Пожалуйте! Только что купленный шкаф гостеприимно раскрыл объятия, как упитанный добрый хлебосол. Милости просим! Лев Николаевич, вот на эту полку, рядышком с Достоевским. Карл Маркс и Энгельс. Ах, какие все бородатые и умные люди.

Квартирная хозяйка зачем - то щупает шкаф.

- Дорогая моя, это не материя.

- Знаю, что не материя. Смотрю: фанера или цельное красное дерево?

Твердышев идет на рабфак. Пятьдесят рабфаковцев отныне получают в течение трех лет по пять рублей в месяц.

И еще: пожертвование Домпросу, взнос в МОПР и Воздухофлот.

В Домпросе машинистка Шура Ведерникова ласково смотрин на свое начальство:

- Хотите, Твердышев, я буду помогать вам писать диктовки?

Помощницей? Помощницей навсегда?

Шура Ведерникова смеется. Да, она согласна помощницей навсегда. Твердышев еще покажет, каким работником может стать упрямый Пролетарий, если его развитие пройдет в благоприятных условиях.

В газетах подробно рассказывают, с какой пользой употребил выигрыш счастливый комсомолец.

Глаза Твердышева словно раскрываются шире, вот она какая, человеческая необъятная мысль.

Твердышев вступает во владение неисчислимым наследством умершей старушки - бабушки дворянки.

Твердышев...