Кто

- Кого, кого! Ракетчиков - вот кого! - раздраженно ответил лейтенант.

Так впервые я услышал это загадочное еще тогда для меня слово.

Налет был коротким, и не успели мы осмотретъ две щели - траншеи, вырытые в саду, как сирены пропели отбой и на пустынные было улицы и тротуары хлынули из бомбоубежищ и подворотен застигнутые воздушной тревогой прохожие. Искать дальше неизвестных ракетчиков в этой суете было бессмысленно: разумеется, сделав свое грязное дело, они постарались побыстрее смешаться с толпой. Мы вернулись в кубрик, и когда ближе к рассвету пришли наши патрули, полная картина бомбежки представилась всем. Краснофлотцы, занятые в ночных патрулях, рассказывали, что совсем недалеко от нас - улицы за три к реке поближе - рухнул на маленький деревянный флигель подбитый снарядом немецкий самолет. Флигель тотчас же загорелся, и, - пока примчалась пожарная команда и затушила пожар, гансы из команды подбитого самолета успели основательно поджариться в огне их собственного эрзац - бензина. Другой самолет зарезался на тросе аэростата воздушного заграждения и свалился где - то на Петроградской стороне, не успев сбросить, бомбы, - машина и команда тоже разлетелись в клочья. Но все эти сообщения о сбитых машинах интересовали меня гораздо меньше, чем рассказы о неизвестных ракетчиках.

Краснофлотцы, обходившие во время бомбежки улицы города, подтвердили, что действительно в некоторых местах, только немецкие самолеты появились в небе, были выпущены их лазутчиками сигнальные ракеты. Теперь всем стало понятно, что ракеты, взлетевшие в эту ночь над нашим кварталом, показывали немецким самолетам соседний госпиталь. Это было бесспорно, ибо мы уже хорошо изучили за первые месяцы войны повадку немцев бомбить санитарные поезда, госпитали, уничтожать с воздуха, вопреки всем международным обычаям, все, обозначенное красным крестом. Мы припомнили также недавние рассказы лейтенанта Марьямова о немецких агентах, заброшенных в наш тыл, о шпионах, переодетых в милицейскую форму, о здешних немчиках - блюдолизах царских, - которые, возможно, попытаются гадить из - за угла.

Теперь улицы нашего города представились совсем иначе: мы поняли, что линия фронта пролегает и здесь - на его площадях, в его переулочках, в его садах. Мы поняли, что не имеем права ныть и жаловаться, почему пас не посылают в бой, а должны уметь найти невидимых врагов здесь, у себя за спиной, и обезвредить их. Враги были рядом. Звались они ракетчиками. Но кто они были? Кто?

На другой день, когда часовые стрелки соединились на двенадцати, я уже был по приказу лейтенанта Марьямова в саду. Рядом со мной лежал Панченко, который еще с утра перестал жаловаться на головную боль и утаил от врача высокую температуру. Остальные краснофлотцы, как и в прошлую ночь, ушли в обход по городу.

Мы залегли между двух траншей, на густой траве; траншейные холмики прикрывали нас сбоку от прохожих, которые могли появиться на аллеях. Лежа, мы отчетливо видели освещенные луной верхние этажи школы и госпиталя: даже белые бумажные полоски, избороздившие оконные стекла госпиталя причудливым узором, хорошо различались отсюда. Стоило же нам приподняться - весь сад просматривался отлично, и асфальтированная улица перед ним, и нижние этажи домов, и будка телефона - автомата на дальнем углу, около постового милиционера.

Лежа на росистой траве под высоким дубом, мы видели в просветах листвы такое же звездное и лунное, как и вчера, небо и ждали налета пораньше, но сигнал тревоги на этот раз был дан в начале первого. И без того уже тихие улицы как бы замерли, только слышно было, как переговариваются у ворот и на крышах домов дежурные, да где - то, еще очень далеко, похлопывали зенитки, встречая врагов на подступах к Ленинграду. Как и в предыдущую ночь, лучи прожекторов стали обыскивать небо: они то разбегались в разные стороны, то соединялись как ножницы. Изредка луч прожектора где - то под звездами натыкался на аэростат воздушного заграждения, и в небе на мгновение словно зеркальце поблескивало. Но вот я увидел, что над горизонтом вспыхнуло одно желтое пятнышко зенитного разрыва, потом другое. Вспышки разрывов поднимались к зениту, глухие звуки их доносились к нам значительно позже. Наконец загудел самолет; прерывистый звук его моторов приближался. Несколько глухих взрывов послышалось где - то рядом, в соседнем районе. «Эге, уже стали швырять!» - подумал я и насторожился. Когда жужжание стало явственно слышно почти над самой головой, трудно было удержаться, чтобы не глянуть на небо. Тусклые от лунного света звезды заискрились в глазах, но самолета я не увидел: он шел на большой высоте, - и вдруг огненная желтая нитка ракеты взметнулась передо мной к небу, указывая на госпиталь. Откуда пустили ракету, я проворонил.

- Вот гадюка, неужели он туда забрался? - шепнул Панченко, привстав на колено и не сводя глаз с отдельно стоящего дома за госпиталем.

- Ты видел откуда?

- Видел, - сказал мне Панченко, вставая, - я смотаюсь туда и свистну, если подмога понадобится.

Самолет по - прежнему все кружил над головой, но бомб не бросал. Он высматривал цель. Теперь я остался один и, чтобы видеть все получше, прислонился к толстому дубу. Вот снова ракета перечертила небо - сейчас ее пустили из - за госпиталя, с той стороны, куда отправился Панченко, и вслед за ней из - за поворота, мелькнув синими глазками фар, выехала светлая легковая машина и промчалась передо мной. Кто же пустил ракету? Кто?

Прижимая автомат, я высунулся из - за дерева, силясь различить каждый шорох в саду. Глухо ворча, машина повернула за угол нашей школы.

Воющий звук падающей бомбы заставил меня присесть.

Удар!

Бомба врезалась где - то поблизости, меня качнуло, стекла зазвенели в окнах госпиталя и посыпались, поблескивая в лунном свете, на асфальт улицы. Различив сигналы своих ракетчиков, фашист вился где - то высоко над нами, окруженный вспышками зенитных снарядов. Их осколки, падая, щелкали по ветвям деревьев. Прошла минута, другая, третья. Самолет не уходил. «Будет бомбить еще!» - подумал, я, и в ту же минуту в небе мелькнула ракета, и не успела она взлететь, как на крыше стоящего поодаль дома раздался тревожный свист, затем хлопнул выстрел и я услышал голос Панченко:

- Держи, держи!

Кто - то побежал, гулко громыхая по жести сапогами, но тут опять завыла бомба. Не дожидаясь, пока она упадет, я бросился на помощь Панченко. Ботинки скользили по мокрой траве, сходу я перескочил траншею, пересек тротуар и только хотел было выбежать на улицу, как увидел опять все ту же светлую легковую машину. Хрустя шинами по битому стеклу, она мчалась прямо на меня. Я отпрянул в тень под дерево и увидел оттуда, что шофер чуть - чуть притормозил. Дверка машины на ходу открылась, изнутри кабинки высунулся человек и выпустил по госпиталю красную ракету. Она взвилась над крышей, и тут я, выбегая на освещенную лупой улицу, бросился наперерез машине, одной рукой расстегивая гранатную сумку. Мне посчастливилось быстро выхватить оттуда гранату.

Я передвинул предохранительную чеку и, когда машина была уже совсем близко, метнул ей навстречу гранату.

Отбегая к ближайшему дубу и прячась за него, я заметил, как граната легко и безобидно два раза подпрыгнула на мостовой, будто жестянка какая, и вдруг, когда тень наезжающей машины покрыла ее, она рванула, да как!