Ход сообщения вел под дом, в полумрак наблюдательного пункта. Нахаев вошел и увидел сразу две амбразуры, доску с телефонами и ходики, тикающие на земляной, осыпающейся стене. Он потянулся к шестикратному биноклю, висевшему на груди, и дальние холмы разом приблизились, словно чья - то могучая рука придвинула их поближе, - кусты зашелестели на склонах. Артиллерийский разведчик Нахаев смотрел в бинокль не щурясь, так, как целятся обычно очень меткие стрелки, и уходил все дальше вперед, в зловещее пространство. Он разглядывал все вокруг своими «нулевыми» глазами, прозванными так разведчиками за их зоркость. Его глаза были настолько точные, что Нахаев, никогда не сдвигал окуляры бинокля с нулевого деления. Он искал бугорки, разглядывал крыши изб. Вон в третьем домике от края дыра в чердаке. Запомним ее! Вон хитро замаскированный окоп. Проследив его изгибы, разведчик наткнулся на травянистый холмик. Едва заметные щели прорезали мирный зеленый скат. Дзот!

Гвардейская артиллерийская часть заняла новые позиции за железнодорожным поселком, и гвардеец - разведчик Нахаев должен был нащупать цели для огневого налета на участке шириной в три километра и глубиной в пятнадцать.

До сумерек сидел Нахаев с тремя разведчиками своего отделения. Он отрывался от бинокля только для того, чтобы сделать новую пометку на листке бумаги. К вечеру на этом листке были нанесены все кусты, кочки, холмики, деревья, дома. На полях схемы столбиками было записано:

«Деревьев - 18

Кочек - 50

Домов - 40

Кустов - 67».

Все, что можно было заметить глазом, не знающим усталости, запоминалось, подсчитывалось и отмечалась на листке.

На следующее утро, подойдя к амбразуре, Нахаев прежде всего пересчитал все, что хотя бы на полметра возвышалось над землей. Он знал: за одну ночь могут появиться новые холмы, вырасти новые рощи. И в самом деле, там, где вчера высились два холма, появился третий, а на вершине одной высоты оказалось сразу пять кустов. И вот в журнале разведчика записаны первые цели:

«Ориентир № 5: левее 090 - дзот. Ориентир № 3: левее 080 - минометная батарея».

Теперь, зная наперечет все кусты, Нахаев хотел разведать, что скрывается под каждой веткой. Часами наблюдал он за едва различимым даже в сильный бинокль бугорком. Возле бугорка то появлялись, то исчезали фигурки людей, едва уловимые, скорее угадываемые, чем видимые. Он долго разглядывал подозрительную дыру в ветхой крыше, а под вечер луч солнца вдруг вспыхнул там световым пучкам и стало ясно, что на крыше установлена стереотруба. Немецкий наблюдательный пункт!

Он следил за пугливым немцем, ползущим по полю, пересчитывал грузные семитонки на далекой дороге, проникал в гнездо снайпера, хитроумно вырытое в траве, к орудиям, укрытым в кустах, и на крышу тихого домика, где сидел, пригнувшись, немецкий наблюдатель. И когда это удавалось, в журнале появлялись две строчки - засеченная цель.

Весь день артиллерийский разведчик сидел в полутьме у амбразуры и не сводил бинокля с далеких холмов. Только что оттуда ударила минометная батарея, он не успел по струйке дыма засечь ее место. Сколько еще часов придется ему ожидать, чтобы снова не прозевать?

Вон там, под деревьями, немцы поставили ложное орудие - бревно. Пусть торчит, но где - то здесь должен быть сот - скрытая огневая точка, самая трудная цель. Все глаза можно просмотреть, пока нащупаешь притаившегося немца. И вдруг клубочки пыли от скупой очереди взлетели в воздух, и Нахаев в тот же миг засек то место, где лежал пулеметчик.

Через неделю Нахаев знал все избы в занятой немцами деревне так, словно побывал в них, отчетливо представлял он себе места, где стояли батареи, пулеметы, танки. Последним он засек еще один сот, и эта цель была тридцать шестой. Тогда - то Петр Нахаев, который по природе своей был непоседой, не удержался и шагнул за границы своего участка. Он даже не заметил, как это произошло. Сперва он увидел за деревянными скосами амбразуры крупинки чернозема, затем, зеленые стрелки травы, потом, хрупкие стебли прошлогоднего подсолнуха, за ними поле, где лежала «матушка», как называют артиллеристы нашу пехоту. Еще дальше рядами стояли проволочные заграждения немцев, а за ними - лощины и холмы, с которых он не спускал глаз всю эту неделю, надоевшие ему до черта. Потом мелькнули дальние высоты, за которыми он уже ничего не видел, а он все смотрел вперед, и перед его глазами возникали Курск, зеленые громады Брянского леса, развалины Гомеля и остроконечные шпили Белостока. Он смотрел вперед и видел все эта места так ясно, словно они отражались в стеклах его бинокля. Шелест снаряда и гул разрыва вернули его назад. Еще удар, еще один, и Нахаев узнал голос гвардейских орудий.

«Заговорили», - подумал он, пристально смотря туда, где среди фальшивой рощи, в лощине, у дома с дырявой крышей, вздымались к небу столбы огненно - черной земли.

Орудия били все разом без промаха по целям, найденным им в те долгие дни, когда он сидел у амбразуры, не отрывая бинокля от своих светлых, ясных глаз разведчика. Орудия били по его тридцати шести целям.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.