Троцкистские агенты в литературе: авербахи, воровские, сосновские - и их челядь, жестоко правившие Маяковского, сыграли роль новоявленных Дантесов.

Они, - пытавшиеся обезглавить советскую поэзию, выбросить Маяковского за ее борт, - рисовали его путь, как долгую и мучительную кривую, идейно противоречивую и приведшую, в конце концов, к естественной трагической развязке.

«Картонная поэма», - вопила банда рвачей и выжиг по поводу поэмы «Хорошо» - этого драгоценного подарка к десятилетию Советской республики. Защищал ее читатель, защищал горячо и влюбленно. Неизвестная девушка из - под Ростова писала Маяковскому:

«Когда «а вас нападают, это смешно. Вы, как слон, а они, как шавки, и это от зависти, я знаю хорошо... Вы мне кажетесь таким большим и светлым, как солнце... Примите от меня, деревенщины, мою благодарность и восхищение, дорогой, настоящий, большой товарищ...»

Какое было дело шавкам до того, что он пятнадцатилетним подростком вступил в РСДРП (большевиков), вел пропагандистскую работу, сидел в Бутырской тюрьме, что он восторженно встретил великую социалистическую революцию и мужественно защищал ее пером поэта и кистью художника.

Для людей, травивших поэта, «пролетарская идеология» определялась лишь... принадлежностью к РАПП. Не потому ли, когда в 1925 году вышла антология «Русская поэзия XX века», стихи Маяковского были напечатаны в разделе «Футуристы и поэты, связанные с футуризмом» - в одном ряду со стихами Северянина.

Слова товарища Сталина о том, что Маяковский был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи, что безразличие к его памяти и его произведениям является преступлением, - эти исторические слова нанесли сокрушительный удар по всей нечисти, шельмовавшей Маяковского. Сталинский отзыв развеял вирах их подленькое словоблудие.

Однако многие из тех, кто отравлял жизнь поэта своим злобным жужжанием, пытаются сделать сейчас вид, что ничего особенного не произошло. Они - де «не заметили» ничего принципиально нового в словах товарища Сталина о Маяковском. Приспосабливаясь к этим словам, аллилуйски их повторяя, они продолжают на деле принижать поэта. Изменены только методы, приемы.

Маяковского не удалось вычеркнуть из советской литературы, тогда вытолкнем его на пьедестал! Пусть эабронзовеет в хрестоматиях. Мертвый маршал, рассуждают они, менее опасен чем живой боец. Они лицемерно готовы признать за ним право на века только для того, чтобы отнять у него право на современность.

Поэт хотел разговаривать с поколениями, «как живой с живыми». Недруги же его, вынужденные воскуривать ему фимиам славы, хотят только «знатно» похоронить его.

Эти тенденции проявляются в последние годы по - разному.

Одни готовы признать Маяковского поэтом, конгениальным лишь эпохе гражданской войны. Цитируя сталинский отвыв о Маяковском, они опускают при этом слово «остается» и оставляют слово «был». Выходит, что весь он принадлежит прошлому.

Другие пытаются рассечь его творчество на куски, отбросив все его дореволюционные стихи. Мы, мол, любим Маяковского не за «Облако в штанах» и не «За флейту позвоночника», а за его послереволюционные произведения.

Третьи предпочитают с дрожью в голосе говорить об ужасной опасности канонизации Маяковского, которая вот - вот грозит советской литературе.

Четвертые, пятые и десятые пожизненно занимаются выискиванием слабых сторон творчества поэта.

Какие бы оттенки, побуждения, желания ни отличали этих людей друг от друга, ясно одно: их роднит боязнь живого Маяковского, бушующего, темпераментного, гневного, разящего и славящего, - нашего песнопевца.

Их пугает в нем все: и старое, но грозное оружие его стихов, и постоянная опасность сравнения с ним, и действенная сила его отзывов, характеристик, и неутраченная им возможность представительствовать от имени сегодняшней советской литературы.

В естественном процессе его внутреннего становления, его поэтического созревания они склонны усматривать смену кровных убеждений, основ мышления поэта. Безобидный термин «эволюция» они расшифровывают как переход Маяковского с одних идейных позиций на другие. Все еще живучи вульгарно - примитивные схемки, согласно которым Маяковский до Великой Октябрьской социалистической революции значится «социалистом - утопистом», ему, дескать, тогда не были еще ясны подробности будущей перестройки мира (авторам бойких статеек все было ясно с пеленок!).

... Но могут ли все эти шаткие построения помрачить лучезарный блеск Маяковского - солнца советской поэзии?!

Боевым девизом его было:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.