Полвека назад, 29 октября 1889 года (17 октября по старому стилю), умер великий русский социалист Николай Гаврилович Чернышевский. Высокообразованный и многосторонне одаренный человек, он был признанным идейным вождем революционной демократии конца 50 - х и начала 60 - х годов прошлого века. Философ, экономист, публицист, писатель - художник и критик, он создал множество произведений, исключительных по глубине мысли и революционной новизне. Книги Чернышевского - подлинные жемчужины в истории развития русской общественной мысли. На протяжении нескольких десятилетий на этих книгах училась передовая русская молодежь. В них черпала она не одни только знания, не одно только уменье ориентироваться в сложных и подчас запутанных явлениях окружающей жизни. В книгах Чернышевского молодежь неизменно находила высокие образцы революционного мужества, непримиримости, нравственной цельности. А нравственный облик самого Чернышевского - этого неукротимого борца против самодержавия, крепостничества, эксплуатации, всяческих гнусностей и свинства старого уклада, - подвиг самой жизни великого писателя - революционера многократно усиливали впечатление от его книг. Родился Николай Гаврилович Чернышевский в 1828 году. Как и Белинский, Чернышевский был сын священника. По своему социальному положению он принадлежал к разночинцам - общественной группе, сыгравшей выдающуюся роль в истории русского освободительного движения. «Образованный разночинец, - писал Плеханов, - это вестник новой России, объявляющий старому порядку войну не на живот, а на смерть и в этой войне берущий на себя опасную роль авангарда».

Учился Чернышевский сперва в саратовской семинарии, а затем в Петербургском университете, где окончил филологический факультет в 1850 г. Период формирования мировоззрения Чернышевского совпал с революционными событиями в Западной Европе. О том, какое сильное воздействие оказала на Чернышевского революция 1848 г., можно судить по записи в дневнике, сделанной им в декабре того же года.

«Я нисколько не дорожу жизнью, - писал Чернышевский - студент, - для торжества своих убеждений - для торжества свободы, равенства, братства и довольства, уничтожения нищеты и порока, если б только был убежден, что мои убеждения справедливы и восторжествуют, и если уверен буду, что восторжествуют они, даже не пожалею, что не увижу дня торжества и царства их, и сладко будет умереть, а не горько, если только буду в этом убежден...»

Молодой мыслитель много работал над своим идейным развитием. Он овладел главными европейскими языками и тщательно следил за движением передовой мысли Запада. Большое впечатление произвели на него труды великих социалистов - утопистов - Фурье и Роберта Оуэна. Глубоко изучил он Гегеля и с энтузиазмом встретил материалистическую критику гегельянства, предпринятую Фейербахом. А в России своим предшественником он считал (с полным основанием) Белинского.

Революционно - материалистическое мировоззрение молодого русского социалиста - утописта складывалось под влиянием не только европейских событий и книг иностранных и отечественных авторов. Многое воспринял он непосредственно из великой книги жизни.

Российская действительность тех лет была поистине поучительна. Над многомиллионным крестьянством тяготело иго крепостничества. В армии, где цвет нации превращался в «николаевских солдат», служивших по 25 лет, господствовал каторжный режим. Телесные наказания подавляли малейшую попытку протеста. Цензура была настолько строга и тупа, что слова «вольный дух» вычеркивались даже из... поваренных книг. В судах и администрации творился полный произвол. Взяточничество и казнокрадство были таким же бытовым явлением, как езда на перекладных. Если не считать небольшой железнодорожной ветки, соединявшей Петербург с Петергофом и служившей для увеселительных прогулок цари и придворной камарильи, вся необъятная империя имела одну - единственную железнодорожную линию - Петербург - Москва. Техническая, экономическая и культурная отсталость страны по сравнению с быстро развивавшимися и индустриализировавшимися странами Западной Европы была вопиющая.

Можно ли было ожидать иного исхода Крымской войны, которую вел Николай против Англии, Франции и Турции, кроме поражения? Единственно, что здесь действительно достойно удивления, - это длительная и героическая оборона Севастополя. Но в ней николаевский режим нисколько не «повинен»: в обороне Севастополя сказалась высокая воинская доблесть и беспримерная отвага русского народа, который отстаивал родную землю и головами лучших своих сынов искупал перед внешним миром отсталость николаевской России. Крымская кампания была историческим экзаменом для николаевского режима. Военное поражение означало полнейший провал всей старой политической системы.

Вступивший на престол после смерти Николая Александр II был озабочен тем, чтобы путем минимальных уступок и «реформ» предотвратить растущее революционное движение крестьянских масс и тем самым спасти самодержавие. «Лучше освободить крестьян сверху, - говорил Александр II. - чем ждать того времени, когда освобождение начнется снизу».

Помещики тоже сознавали горькую для них неизбежность ликвидации крепостного права, однако они настаивали на том, чтобы крестьяне при освобождении не получили земли. При расшатанных прежним царствованием и неудачливой войной государственных финансах царь не мог на это пойти. Лишить крестьян земли означало для правительства самому лишиться такого крупнейшего объекта податного обложения, как крестьянство.

Чтоб не дать самого себя в обиду и не слишком обидеть помещиков, царское правительство решило при «освобождении» крестьян наделить их жалкими участками земли, но назначить за нее крайне высокий выкуп. Это позволяло по-прежнему драть с крестьян семь шкур - и для казны и для помещиков.

Вот в какой политической обстановке развивалась деятельность Н. Г. Чернышевского.

После окончания университета Николай Гаврилович несколько лет состоял преподавателем кадетского корпуса в Петербурге и в саратовской гимназии. В эти годы он написал магистерскую диссертацию «Эстетические отношения искусства к действительности».

Когда диссертация появилась в печати, она обратила на себя внимание тогдашних руководителей журнала «Современник» - Некрасова и Панаева. Они привлекли Чернышевского к участию в журнале, где он заведовал сперва критическим, а затем и политическим отделом. В 1855 году он начал помещать в журнале серию своих «Очерков Гоголевского периода русской литературы». В следующем году он привлек к участию в «Современнике» молодого Добролюбова.

Труды этих двух выдающихся деятелей революционной демократии завоевали «Современнику» беспримерную популярность среди русской передовой интеллигенции. Не даром Энгельс назвал Чернышевского и Добролюбова «двумя социалистическими Лессингами», а Ленин сказал о литературных трудах Чернышевского: «От его сочинений веет духом классовой борьбы».

После плачевного исхода Крымской кампании, в течение нескольких лет, предшествовавших манифесту об «освобождении» крестьян и другим Александровским «реформам», в центре политических дискуссий был крестьянский вопрос. Чернышевский со всей страстью революционного борца, с могучим даром полемиста отстаивает освобождение крестьян с землею, при минимальном выкупе. В статье «Труден ли выкуп земли» он доказывает приемлемость этого плана для правительства и легкую его осуществимость.

К чести Чернышевского, надо сказать: он очень скоро избавился от иллюзии, будто царское правительство способно решить вопрос в пользу крестьян. Уже за три года до манифеста, в 1858 году, Чернышевский понял, что царь будет считаться только с интересами казны и помещиков, а крестьян обдерет как липку, обложив их выкупными платежами и налогами, значительно превосходящими доходность земли.

В своей знаменитой статье «Критика философских предубеждений против общинного землевладения» Чернышевский подвергает самой жестокой и суровой самокритике свои былые иллюзии. Вскрыв истинные намерения правительства в отношении крестьян, он восклицает: «Лучше пропадай все дело, которое приносит вам только разорение!»

Иной позиции придерживались либералы. Сперва они уповали на царя и правительство, а когда был, наконец, объявлен грабительский манифест о «крестьянской реформе», они пришли в телячий восторг от «августейшей милости». Чернышевский с большим сарказмом высмеивал пустословие либералов, их колебания и нерешительность в ответственную минуту, когда от слов надо переходить к делу. Эти несравненные по меткости и остроте изобличения российского либерализма очень высоко ценил Ленин. Противопоставляя революционного демократа Чернышевского либералам, он писал.

«19 февраля 1861 года знаменует собой начало новой, буржуазной России, выраставшей из крепостнической эпохи. Либералы 1860 - ых годов и Чернышевский суть представители двух исторических тенденций, двух исторических сил, которые с тех пор и вплоть до нашего времени определяют исход борьбы за новую Россию» (т. XV, стр. 143 - 144).

Прекраснодушие дворянских либералов заражала порой и Герцена. Некоторое время и он возлагал надежды на Александра II и его «реформы». Прямолинейно - революционная позиция «Современника» одно время казалась и ему чрезмерно резкой, и он прямо высказывал недовольство Чернышевским и Добролюбовым, которые в своих обличениях не останавливались ни перед какими авторитетами. Достойную отповедь этим колебаниям Герцена дал Чернышевский в знаменитом письме, подписанном «Русский человек».

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.