Григорий направился за околицу. Кончался первый зимний день, серый вечер приблизился к деревне с лесной, полночной стороны, и в избах зажглись огни навстречу тьме. Григорий измерил шагами поляну у околицы и решил, что это место и будет подходящим для постройки. Затем он пошел ко двору, чтобы взять лопату и расчистить снег на поляне.
В их избе мать тоже уже зажгла свет, у соседей за столом сидели дети с бабкой и ужинали, а старик-кузнец, наработавшись за день, лег, наверно, спать, не зажигая огня: в его избе было темно.
Григорий пожалел, что закричал на мать: она ведь тоже всю жизнь не имела того, о чем он жалел, но жила без озлобления. Он поглядел в окно родной избы; мать постелила уже полотенце на край стола, где всегда обедал и ужинал Григорий, а сама сидела у другого конца стола задумавшись. О чем думают матери? Умирая, они оставляют своих детей на земле одних. Как же они должны желать того, чтобы весь свет переменился к лучшему, чтобы дети их продолжали жить, оставшись сиротами, без страха, без гонения, без измождающего горя, а также бы как при матери!...
Через несколько дней Григорий понял, как непосилен был труд, начатый им. Одному было несподручно и хлысты возить из леса, и пилить их, и готовить, и класть в венцы. А затем нужно еще из кряжей поделать доски, связать рамы, съездить в район за гвоздями и стеклом и о прочем позаботиться. Но Григорий знал, что помочь ему некому, и с терпением выносил свой неподъемный труд. «Переживу, - думал он, - жалеть еще буду, что скоро построил, тогда запруду начну сыпать, пруд мам нужен: рыба - хорошая пища». Особенно неподъемно было укладывать стенные бревна, однако, помучившись, Григорий устроил приспособление из веревки и деревянного блока, и ему стало чуть-чуть легче.
Конюх Василий Ефремович исчез из колхоза. Думали, что невозвратно, но недели через две он возвратился столь же неприкаянный, что и прежде. За это время Григорию пришлось в добавление к своей работе ухаживать также и за лошадьми, потому что их некому было поручить, поэтому Григорий больше всех обрадовался возвращению Василия Ефремовича.
Конюх первым делом явился к Григорию на постройку.
- Новый мир, что ль, строишь опять? - заинтересовался Василий Ефремович.
- Нет, избу для школы, - сказал Григорий. - Зря, - высказался Василий Ефремович.-
В этой школе никакой карьере все равно не научишься...
Григорий промолчал: ему некогда было, он в это время хотел испытать, как он будет разделывать бревна на доски в одиночку; доски ему нужны были на подмосты. Он влез на высокие козла, на которых лежало бревно, и заправил в бревно продольную пилу; пилить надо было отвесно, вверх и вниз, но пилу заедало в древесном распиле, она играла и не шла в работу. Григорий спрыгнул на землю и пошел в овраг, а Василий Ефремович стоял в стороне и смотрел, что дальше будет. Григорий принес из оврага самородный камень пуда в два весом, затем обвязал его веревками и подвесил к нижней рукоятке пилы. Работа далее пошла правильно, но тяжело. Григорий работал в одной рубашке и без шапки, но ему было тепло в работе, и пар шел от его рта и лица.
- Это курьезно, - произнес Василий Ефремович в размышлении. - Он и без нас управляется...
Он снял с себя полушубок, бросил его на бревна и подошел под козлы, где ходила пила. Уловив момент, Василий Ефремович приостановил пилу, снял тяжелый камень с нее и свергнул его на землю.
- Ты что там? - опросил его сверху Григорий.
- Обожди! - приказал Василий Ефремович. - Дай я возьмусь с тобой.
Григорий обождал работать и промолвил:
- К чему тебе браться, дядя Василий? Я один приноровлюсь и стерплю...
- Как так, к чему?! - осерчал Василий Ефремович. - А я кто такой, скотина, значит, по-твоему?
- Нет, - ответил Григорий, - какая ты скотина - скотина такая не бывает... Я про школу тебе говорю, зачем тебе браться за пилу: школа тебе не нужна.
- Верно, - согласился дядя Василий. - Ни к чему. А я не из-за того, я не ради школы и не из прочего. Я ради тебя: ты для меня теперь вроде осьмушки всей вселенной представился, от тебя мне внутри хорошо стало! Но только непонятно, пользы я не вижу.
- Держи пилу крепче! - крикнул Григорий сверху.
В 12-м номере читайте о «последнем поэте деревни» Сергее Есенине, о судьбе великой княгини Ольги Александровны Романовой, о трагической судьбе Александра Радищева, о близкой подруге Пушкина и Лермонтова Софье Николаевне Карамзиной о жизни и творчестве замечательного актера Георгия Милляра, новый детектив Георгия Ланского «Синий лед» и многое другое.