Московский купец Игумнов, строя свой особняк в излюбленном купцами Замоскворечье, никогда не мог предполагать, что его дом будут посещать французские министры и врачи-психиатры, бразильские ученые и московские металлисты.

Здесь, за тяжелым, железным кружевом забора, за резаными дверьми, похожими на церковные врата, за толстыми стенами бывшего купеческого особняка, работает коллектив советских ученых, изучающих мозг человека.

Человек решает математические задачи, ощущает боль, играет на скрипке, пишет научные труды, ненавидит, бомбардирует атом, любит... Вся эта сложная гамма человеческих поступков, ощущений, мыслей, чувств, от самых простых, как ощущение кислого или соленого, до самых сложных, как чувство товарищества, контролируется деятельностью мозга.

Где-то под костным покровом черепа разрушаются строения его клеток - и с человеком происходят необычайные вещи. Он вдруг перестает различать музыкальные тона - и прекрасная симфония Бетховена, исполняемая оркестром, представляется ему нестройным, многоголосым шумом. В другом случае человек теряет способность отличать действительный, реальный мир от своих галлюцинаций.

Мозг, этот гениальный диспетчер психической деятельности человека, - одно из самых сложных и совершенных творений природы. Пытливая человеческая мысль настойчиво пытается проникнуть в эту засекреченную лабораторию природы, хочет постичь строение этой наиболее высоко организованной материи, свойством которой является мышление.

В музее Московского института мозга можно видеть человеческий череп, разграфленный жирными черными линиями и снабженный рядом надписей: «Слух», «Зрение», «Математические способности», «Дружелюбие» и т. д. Этот череп воспроизводит давнишнюю и наивную попытку френолога Галля дать своеобразную топографию центров мозга.

Френологи утверждают, что по форме и выпуклостям черепа можно судить о наклонностях и дарованиях человека. Современная наука говорит, что это не менее абсурдно чем «предсказание судьбы» человека по линиям его руки. Однако эти псевдо-ученые использовали в своем учении одно верное предположение науки, что внутри такого сложного механизма, каким является мозг, существует своеобразное распределение труда, при котором отдельные участки мозга выполняют какую-то определенную задачу, возложенную на них природой.

Расшифровывая работу мозга, ученые оперировали тысячи собак, кроликов, обезьян... Они удаляли отдельные участки мозга и наблюдали изменения, происходившие у подопытных животных. Они исследовали в клиниках тысячи больных с расстройством психики и после их смерти, вскрывая мозг, находили в нем очаги разрушения, связанные с заболеванием. Они исписали тысячи страниц, пестревших латинскими формулами и посвященных деятельности мозга.

Нужны были десятки лет и соединенные усилия сотен ученых, чтобы человеческая мысль могла заприходовать в свой актив какие-то познания в этой области. Сейчас уже с уверенностью можно сказать, что зрительные, например, восприятия человека и животных связаны с определенными участками затылочной области мозга, слуховые - с височной, что разрушения так называемой задней центральной извилины в мозгу влекут за собой потерю чувствительности, и т. д.

Немецкий ученый Фохт на обезьянах и знаменитый нейрохирург Ферстер на мозге человека (во время операций) наглядно показали, что центр простейших движений сосредоточен в клетках так называемой передней центральной извилины мозга. Эти ученые использовали в своих опытах электрический ток. Прикасаясь электродом к поверхности испытываемого участка мозга, они добивались соответствующего движения шеи, рук, туловища, ног.

Конечно, значительно труднее установить такую связь отдельных участков мозга с более сложными его функциями. Здесь поле деятельности для исследователя безгранично широко, и здесь еще не раз сойдутся в поединке ученый и природа, создавшая столь совершенный механизм.

Но и здесь, карабкаясь по «каменистым тропам» знания, исследователь может опереться на ряд уже накопленных наблюдений. При удалении лобных долей мозга у собак они спадали в угнетенное состояние: не реагировали на окружающее, отказывались от пищи, лежали, забившись в угол («...вид собак был дикий, угрюмый; шерсть взъерошена; бессмысленный взгляд; морда и хвост опущены книзу...»).

В современной науке уже установлена связь между лобными долями мозга и высшей психической деятельностью животного и человека. Бехтерев в своей книге о функциях мозга приводит интересный случай, связанный с поражением лобных долей у человека. Американский рудокоп, некто Гаж, буравя скалу, произвел случайно взрыв. Отброшенный взрывом острый железный брусок, которым Гаж долбил породу, прошел через верхний угол его верхней челюсти, лобную долю мозга и вышел через верхушку черепа. Оправившись, Гаж прожил после этого двенадцать с половиной лет, но весь психический облик его резко изменился. «... Он сделался нервным, непочтительным, ругался наигрубейшим образом, чего прежде у него не было в привычках, не переносил противоречия... По временам он был чрезвычайно капризен, упорен и нерешителен... Это дитя по уму и взрослый по страстям и наклонностям... Люди, знавшие Гажа, говорили теперь о нем: «Это уж не тот Гаж!»

Этой интереснейшей проблеме локализации функций в коре головного мозга и посвящена в основном деятельность Московского института мозга. Здесь мозг человека поделен между научными работниками, посвятившими себя исследованию его отдельных областей. Здесь, в кабинетах Института, склонившись над микроскопами, сидят «лобники», «височники» и т. д.

Но прежде чем попасть к ним в кабинет, мозг, поступивший в Институт, проходит очень сложный и длительный путь обработки. Полученный после вскрытия черепа мозг человека опускают в формалин. Когда процесс фиксации закончен, с него снимают мягкую оболочку. Затем мозг фотографируют и делают муляж - его точнейшую копию из особой массы. И только после этого специальный аппарат -микротом - разделяет полушария мозга и разрезает каждое из них на пять частей. Эти отдельные куски мозга выдерживаются в пяти спиртах «восходящей крепости». После спирта мозг проходит два хлороформа. Вынутый из хлороформа мозг погружают затем в жидкий парафин.

Такую часть мозга, заключенную в парафин, называют «блоком». В специальных шкафах Института хранятся сотни таких «блоков».

И когда перед посетителем Института раскрывается дверца одного из таких хранилищ, странное чувство охватывает его.

С почтительным изумлением он читает длинный ряд имен, которые он встречал раньше на обложках книжек, на страницах журналов и газет, в программах театров, в постановлениях правительства: Смидович, Белый, Луначарский, Сен Катаяма, Багрицкий, Менжинский, Собинов...

Острейший нож микротома разрежет эти «блоки» на тысячи тончайших срезов, чтобы они смогли попасть под микроскоп ученого.

Пятнадцать тысяч срезов, каждый из которых тоньше папиросной бумаги, получается из одного мозга. Весь этот процесс только технической обработки мозга занимает более года. Но вот, наконец, один из таких срезов попадает в поле зрения микроскопа. Кора головного мозга, покрывающая все его борозды и извилины и в которой происходят сложнейшие процессы психических отправлений человека, представляется под микроскопом пестрым множеством клеток. Специальные микрофотографии с каждого среза помогают научному работнику Института разобраться в этом сложном «хозяйстве» мозга. Он видит здесь ряд горизонтальных слоев клеток, отличающихся друг от друга. Он различает эти клетки по форме: некоторые из них представляются в виде точек, другие - наподобие запятой, третьи напоминают треугольник...

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.