Так повелось исстари, а с каких пор – старики и те не помнят: в конце второго месяца зимы, когда слабеют морозы и полярный день начинает теснить ночь, разливаются по тундре серебряным звоном колокольчики оленьих упряжек. Это спешат в поселки с дальних кочевий и баз Кольские оленеводы, чтобы всем миром встретить праздник народов Севера. А что до поселков порой многие сотни километров пути по белой каменистой пустыне – не беда, дело привычное, были бы надежными нарты да быстрыми олени.

Выезжают загодя, всякое случается в дороге: застигнет пурга, навалится густой туман, заметет снегом старые путевые вешки, на праздник все равно надо успеть, опоздаешь – не оберешься стыда перед односельчанами. К февралю стада собраны воедино, кормов хватает, до отела – самой горячей поры – еще далеко, так отчего бы не отдохнуть от многотрудных забот, не проведать семью, не повидать друзей. Да и сам праздник – не пустая забава, главное его событие – гонки на оленьих упряжках, редкое по накалу и красоте, захватывающее зрелище, – собирает тысячи болельщиков. И кто из оленеводов не мечтает об алой чемпионской ленте как о высшем признании его мужества и профессионального мастерства.

Рассказывают, что когда-то победителю в оленьих гонках встречные весь год кланялись в пояс, его голос был решающим в спорах в выборе маршрута перехода стад, ему доставались самый жирный кусок за трапезой, лучшее место у очага. Так саамы чтили в старину самых ловких и сильных, всячески материализуя это свое почитание. Что касается почета, то чемпионы и сейчас не внакладе, уважение оленеводов к тем, кто владеет искусством побеждать в труднейшем состязании, по-прежнему велико. Ведь, несмотря на чисто спортивные законы, по которым определяется чемпион, гонки во многом сродни профессиональному соревнованию мастеров своего дела, где сильнейший – он же самый опытный, умелый, а значит; достойнейший.

...Впервые попал я в Ловозеро – старинное саамское селение, ныне центр крупнейшего по площади района на Кольском полуострове, года четыре назад. Еще тогда удивила обустроенность жизни людей в поселке, удаленном на сотни километров от областного центра, окруженном озерами и лесами, за которыми начиналась бескрайняя тундра, тянувшаяся до Баренцева и Белого морей. Доходы крупнейшего в области оленеводческого хозяйства, государственные дотации дают возможность ставить жизнь Ловозера на широкую ногу, не хуже, чем в любом процветающем поселке где-нибудь на Украине, строить современные кирпичные дома, магазины, детские сады и школы, приобретать необходимую технику для облегчения труда оленеводов в тундре. Даже за тот малый срок, что минул после первого моего приезда в поселок, я заметил, что в контурах его прибавилось рослости за счет новых пятиэтажек, ухоженнее, наряднее выгладят главные улицы, больше на них машин, вездеходов. В особом почете здесь мотонарты – транспорт для оленевода, рыбака и охотника незаменимый. А промышляют здесь едва ли не все начиная с детских лет.

В последний день, остававшийся до праздника, нам повезло – застали у районного Дома пионеров самого Юрьева. О неутомимом собирателе саамского фольклора,. бессменном руководителе кружка «Юный оленевод» я много слышал еще в первый свой приезд Но познакомиться с Юрьевым .тогда не удалось – он второй месяц кочевал по тундре со своей ребячьей оленеводческой бригадой. И вот удача – Юрьев оказался в Ловозере, а неподалеку от поселка юные оленеводы разбили настоящий лагерь, где готовят оленьи упряжки к завтрашним стартам. К ним и собирался Павел Пантелеймонович.

– Ладно, – кивает Юрьев в ответ на наш молчаливый вопрос, – поехали вместе, только, чур, держаться крепко.

Он одет по всей оленеводческой форме: меховая малица, расшитые оборки, рукавицы. За поясом нож с инкрустированной рукоятью. Юрьев трогает шестом передового оленя – крупного белого быка, – и полетела упряжка по мягкому серебристому снегу.

– И-и-е! – кричит Юрьев, подгоняя оленей. Потом поворачивается к нам, на бровях и над губами у него белый снежный пух. – Слышите, как поют нарты?

Мы прислушиваемся к скрипу полозьев, мелодичному и ровному, нарушаемому лишь фырканьем животных.

– Отчего это?

– Ель поет. Сделай нарты из другого дерева, и пропадет звонкость пастушьей песни, а без нее в тундре оленеводу грустно.

Возле двух чумов, скроенных на старинный лад, нас ждут десятка полтора ребят лет тринадцати – пятнадцати. На Юрьева сразу обрушился поток вопросов, он машет эмками:

– Давайте по очереди.

Целый день в лагере кипит работа. Ребята загоняют оленей в корали, готовят упряжь, приводят в порядок нарты, а потом, усевшись возле общего очага, едят похлебку и пьют чай из алюминиевых кружек, слушают рассказы Юрьева об истории края, его людях, природе. Думаю, может, тем еще и завораживает сердца ребят этот человек, что умеет одарить своих юных слушателей несметным богатством национальной мудрости, древней культуры их народа. К вечеру все как будто готово, упряжки выглядят празднично, и можно ехать в поселок, но никому не хочется покидать лагерь, где так весело и интересно.

Уже восемь лет существует кружок «Юный оленевод». Впрочем, «кружок» – это слишком скромно, его давно пора переименовать в школу, ибо число активных кружковцев давно перевалило за пятьдесят. Есть у кружка и своя база и свое стадо, пока небольшое – около 30 оленей. Здесь ребята на практике овладевают оленеводческой наукой, учатся готовить упряжь, обращаться с животными, мастерить нарты и выстаивать в борьбе с суровой природой. Учатся любить дело отцов и дедов своих, чтобы занять со временем их место в бригаде. Больше пятидесяти ребят, пройдя свои первые оленеводческие университеты в кружке Юрьева, уже работает в тундре. Профориентация – это одно, другое и главное – в кружке ребята постигают красоту своей земли, учатся беречь ее.

Возвращаемся в поселок вечером. Праздник уже загорелся яркими гирляндами на улицах Ловозера, рассыпался звонкими песнями по окраинам: это встречают вернувшихся из тундры оленеводов. Но главное все-таки завтра.

...На площади, откуда стартует праздник, было тесно от оленьих упряжек и зрителей. В последний момент из двух мурманских автобусов, чудом пробившихся к поселку через снежные заносы, вываливает около сотни городских фотолюбителей. Но подобраться к участникам гонок уже не так просто – их плотным кольцом обступают односельчане, дают последние советы, подбадривают. В состязаниях примут участие представители едва ли не всех семейных династий Ловозера – Юлиных, Каневых, Галкиных, Речевых, Яковлевых. У каждого спортсмена, почитай, не меньше тридцати единокровных болельщиков.

Но вот поднят флаг праздника, начался парад участников гонок. Гордо вскинув головы, словно чувствуя торжество момента, рысят олени, позванивая начищенными до зеркального блеска колокольчиками, красуясь праздничной упряжью. Только в особые торжественные дни запрягают оленей в такие вот хомуты, обшитые алым сукном, усыпанные бисером, в выстроченные золотой нитью недоуздки, покрывают нарты шкурами, еще не потертыми в долгих поездках, лоснящимися свежим густым мехом. Да и сами гонщики в выходных малицах, затейливо расшитых тоборках.

Невозможно не восхищаться искусством саамских мастериц. Не зря едут люди за их работой из Красноярска и Перми, Читы и Элисты, Москвы и Петрозаводска. Идут на поклон к Федосье Клещевой и Аполинарии Голых, Анне Сорвановой и Федосье Юлиной, да разве уважить им всех заказчиков и почитателей их таланта! Давно уже назрела необходимость подумать о том, что надо сделать, чтобы развивалось старинное искусство, полнилось бы новыми молодыми талантами, радовало, удивляло, спасало от стужи не только поселян.

Сделав круг почета, выходят упряжки на старт – к краю огромного белого поля. А за ними спешат самые истые болельщики, торопясь занять лучшие места вдоль трассы. Вдруг, как по волшебству, на пути вырастают из сугробов затейливо расписанные терема и избушки, откуда тянет манящими запахами рыбы и меда, оленины и блинов: «Подходи, народ, не жалей живот!» Что ж, время еще есть, пока чистят трассу от нападавшего за утро снега, можно уважить радушных, хлебосольных хозяек.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.