Вокруг конфликта

На первый взгляд высокие проценты – это хорошо. Но за счет чего все новички могут перевыполнять нормы? Профессиональных навыков у них еще маловато – значит, в основном за счет физического перенапряжения. Подростки трудятся на час меньше, но в таком же ритме. Вот как выглядит фабричный «рай» для сегодняшнего новичка. А уставший человек не может всю смену работать без ошибок. Обратная сторона «рая» – это брак, за который, кстати, новичка больше всех и ругают. Чем могут помочь им наставницы, если у них, как более опытных, проценты выработки должны быть еще выше?

Самими условиями производства нарушения производства как бы запрограммированы. Но нехватка квалифицированных кадров – это только видимая причина.

Здесь придется коснуться одной технической тонкости. На современных машинах есть ремень, соединяющий два шкива. Закончила швея шов – машина автоматически поднимает иглу, сама обрезает нитку. Очень удобно. Но... 80 процентов машин первого цеха, где трудится 900 человек, эту операцию не производят: ремни поизносились, а запасных нет. Начальник цеха рассказала: раньше изыскивали средства, заказывали ремни на одном из предприятий города. Сейчас это не делается. Почему? Отказали? Нет, не отказали, сами как-то упустили... Короче, надоело выкручиваться из положения, так я понял, – иного объяснения просто не было.

Вроде бы пустяк, работница может и вручную поднять ремень – для этого требуется одно движение руки. Пустяк... Из-за него швея теряет до 20 процентов производительности труда. Иначе говоря, у нее «отнимают» больше часа рабочего времени – может быть, именно этого часа швее не хватает, чтобы работать спокойно, ритмично, без спешки, которая, как известно, к добру не приводит.

Требуя от работниц точного соблюдения технологической дисциплины, надо создать им необходимые условия – кто станет спорить? Но вот чем порой оборачивается даже мелкий, частный факт. Какой-то копеечный ремень...

Галя Лубкова, комсомольский секретарь фабрики, с увлечением рассказывала, как интересно проходят конкурсы мастерства. Вероятно, интересно, но каждый конкурс – это всего одна операция. Кроме того, повседневная работа требует не столько виртуозного мастерства, сколько обычной дисциплины (с которой, кстати, мастерство и начинается). Без блеска, но точно исполнить положенную операцию – вот, собственно, о чем речь. Разговор поневоле возвращается к наставникам. Да, трудно им, времени в обрез, но у кого же еще молодежи набираться опыта? Особенно если учесть скороспелую подготовку, непривычный ритм работы?

Я не к случайному человеку подошел в цехе – к лучшей наставнице объединения. И она мне сказала:

– Придрались к нам, что будто криво шьем... Главное, чтоб костюм хорошо выглядел, а если стежок-другой пропустишь или строчку на. миллиметр в сторону уведешь – разве это важно? Чтоб совсем без дефектов работать – такого и быть не может.

Не в упрек наставнице привожу эти слова. Она-то помнит время, когда хороших костюмов не хватало, брали без особого разбора. Но времена-то меняются, меняются и требования к качеству так называемого «ширпотреба». Не в упрек говорю, а к тому, что и наставников надо готовить – прежде всего психологически – к возросшим требованиям времени. Ведь наставник – пример для подражания. Вначале поинтересовался в комитете комсомола работой фабричного факультета наставников.

– Факультет наставников? – переспросила Лубкова. – Так это фабком организовывал... Как часто проводится? Точно не знаю, по-моему, раз в квартал. Сейчас уточню.

Снимается телефонная трубка.

– Нина Михайловна? Как часто собирается факультет наставников? Ну, а по графику?.. Где-то один-два раза в месяц.

План работы совета наставников я обнаружил сам, на стенде в коридоре. План на квартал, закончившийся... два месяца назад. Правда, на другой день появился новый, на квартал текущий, а старого, уверяли меня, я видеть не мог. Мистика какая-то... Откуда же он в моем блокноте очутился?..

Скажут, придираюсь к мелочам. Но и мелочи много могут сказать о стиле работы. Почему оказалось невозможно узнать в комитете комсомола о точном количестве уволившихся комсомольцев? О живущих на частных квартирах, об их бытовых условиях? О строительстве общежития? О работе факультета и совета наставников? О том. что помешало подшефной школе выделить летом ученическую производственную бригаду в помощь фабрике? Это все вопросы, прямо касающиеся жизни и работы комсомольцев, не раз называвшиеся в качестве главных условий стабильности работы, прочной дисциплины.

Неинформированность – не мелочь. Любая система управления качеством начинается с информации. Качество комсомольской работы – тоже. Но, подчеркиваю, только начинается. Потому что бывает и наоборот: несколько лет назад комсомольцы фабрики начали серьезное дело, имея о нем полную информацию, представление о возможностях производства, а закончилось все... ничем. Задумано было неплохо: организовать сквозную бригаду качества, в которую вошли бы работницы подготовительного, раскройного и швейного цехов. Инженер по соревнованию специально ездила на Тираспольскую швейную фабрику, где этот опыт хорошо себя зарекомендовал. (Кстати, о нем неоднократно писала «Смена».) Но как ни старались бывший секретарь комитета комсомола Мария Кулябо и нынешний Галина Лубкова довести «до кондиции» сквозную бригаду, так ничего и не вышло.

Как поставлено дело в Тирасполе? В общем, ничего сложного. Работницы на всех отдельных операциях связаны обязательствами, они же сами контролируют друг друга. В ОТК изделие (в Тирасполе шьют сорочки) поступает с «сопроводиловкой», в которой значатся все без исключения подписи «авторов» работы. Дефект, дошедший до контролера, – исключительный случай, а если такое и бывает, виновник обнаруживается сразу.

Если идея сквозных бригад во взаимной проверке и помощи, передаче своего опыта подругам, постоянных связях по технологической цепочке, то в «Коминтерне» эта идея потеряла всякий смысл. В Тирасполе в сквозных бригадах работают 20 – 25 человек. В Гомеле набралось... 720! Бригада – если ее можно так назвать – фактически неуправляема. Кто нарушил технологическую дисциплину, когда, по какой причине, узнать невозможно. Как же получилось, что она разрослась до невероятных размеров? Галя Лубкова растолковала: специфика иная, нежели в Тирасполе, подготовительный цех дает работу всем цехам, нельзя выделить конкретных людей, которые давали бы ткань конкретным раскройщицам. А раз так, зачислили в сквозную бригаду всех, чохом.

Ладно, условия производства не позволяют. Тогда зачем вообще огород городить? И что же – так дальше и мучиться с этой «бригадой»?

– Не знаю, – откровенно призналась Лубкова, – конечно, семьсот человек, это... да они даже познакомиться друг с другом никогда не смогут! Но совсем отказаться от нее не хочется...

Иногда собирается совет бригады, говорят о той же самой проблеме. Обсудить практическую роль, отдачу бригады невозможно – понятно, почему. Продолжаются попытки сохранить бригаду, тратятся на это время и силы – неужели только для отчетности, только потому, что тираспольский метод «в моде»? Интересно, что никто всерьез не рассчитывает укрепить дисциплину исполнения с помощью формального – а формализм здесь чистейшей воды – внедрения хорошего в первооснове опыта.