– За пломбир заплачено, мадам. За кофе тоже. А это нынче – золотые зерна. Ну? Пошли?

– Как раз наоборот!

И Галка залпом опрокинула в себя кофе, а пломбир принялась заглатывать, работая ложечкой, как ковшом экскаватора. Прыскать перестала, однако веселые глаза не меркли. От глупости, конечно. Она глупа – отсюда все ее положительные качества. На улице спросила:

– А кому цветы?

– Бабушке. У нее – рождение. Разочарована?

– Как раз наоборот. У меня нет бабушки, а то взяла бы веточку для нее... А ты мне нравишься еще больше.

– Гуд бай!

Удивляться стоило тому, как фантастически удачно прокатилась эта операция с цветами из общественных горшков, под бдительным оком официантки и взорами публики, пытливыми в поисках мест. Повезло. Ему, а о бабке уж и говорить нечего. Ты везучая, баба Маша! Может быть, это сигнал к чему-то хорошему? В последнее время он стал зорче относиться к приметам, а то и выдумывать их.

На свой третий этаж Костя поднимался не в лифте, а пешком, чтобы появиться бесшумно и неожиданно. На семейное торжество он невольно припозднился, но зато – свежие цветочки. А что меньше пообщается с родственниками – не беда, а даже ура! Мамина сестра тетя Тамара опять спросила бы его, как успехи, и закачала головой вроде фарфорового болванчика. А теперь не будет качать, уже, должно быть, готовится исполнить свой номер, непременный на бабушкиных днях рождения – «Синий платочек», подражание Клавдии Шульженко. Гордый муж поющей тети, отставной полковник, старый, в два раза старше ее, не замечал Кости, будто его вообще никогда и не было на свете. «Назло ему, – думал Костя, – втисну стул между ним и тетей, скажу, что хочу послушать Клавдию Шульженко, а уже и со слухом неважно, не только с глазами. Весь в деда!» Баба Маша объясняла, почему дед стал таким молчаливым: глохнет, половина вопросов мимо, не разговоришься.

Костя открыл дверь, и навстречу ему в прихожую из комнаты вышагнула Ленка, как-то странно вдруг подурневшая еще больше, словно напоказ.

– Чего это у тебя лицо такое мятое и глаза горят? Где бабушка?

– Увезли.

– Куда? – испуганно спросил Костя. – В больницу?

– Она умерла.

И в ушах зазвенело от тишины...

– Шутишь, Ленка? Ты что, спятила?

Это была первая смерть, касавшаяся его впрямую. Что-то непоправимое, незнакомое, с чем и не хотелось знакомиться, несмотря на всю неизбежность этого. Не может быть!

– Нет, – ответила Ленка, а лицо ее, напомнив детство, сделалось совсем беспомощным. – Умерла в день своего рождения!

И Ленка захлюпала носом, тихонько подвывая, а он молчал с букетом в руке, нелепым и ненужным. Значит, больше нет бабы Маши. Его бабы Маши. Нет. Правда, нет?

– Как же это случилось?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.