– Нет. Он носил толстенные очки. У тебя, между прочим, близорукость, думаешь, от чтения по ночам? Скорее, наследственная. Он ушел добровольцем. Удержать пытались, но куда там! И стал командовать взводом семьдесят пять...

– Чего – семьдесят пять?

– Миллиметров. Снаряды такие. Полковая батарея.

– А ты зачем с ним поехала?

– Не знаю. Наверно, очки в запас повезла. Он ведь без очков совсем слепой. Мы даже в панораму, под наглазник, приспособили стеклышко от одних очков.

– В какую панораму, ба?

– У орудия есть такой прибор. Для наводки.

– Раз прибор есть, должны быть и наводчики!

– Их убивали, Костик. И тогда Алексей Петрович сам вставал к орудию. Не раз, – чуть слышно ответила баба Маша, опять задумавшись. – А через год я уехала с фронта рожать твою маму...

– А дед?

– Война длилась еще три года, Костик.

– Но ты-то нуждалась в помощи, совсем одна! И он мог уехать... Ведь пошел добровольцем!

– Тем более, – коротко ответила бабушка.

А смотрела все так же далеко: что там видели ее глаза, устремленные в эту загадочную даль?

– Почему он остался? Не понимаю! – вскрикнул Костя.

– А я понимаю, почему ты не понимаешь.

– Ну?!

– Ты трусишь. Задним числом. За деда.

Он не ждал этого и обиженно ушел. И вытянулся на диване. Как смела она назвать его трусом? За что? Есть ли для мужчины слово обиднее? В конце концов требовалось позаботиться о ней, будущей матери, не заставлять мыкаться в Саратове или – еще хуже – каком-то Сольвычегодске! Где родилась мама? В этом тыловом городе, среди больных стариков и голодных старух, было, может, страшнее, чем на войне.

Нет, не было...

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 11
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.