– Деньги я дам, парень. – Жора хлопнул заранее

извлеченным из шифоньера бумажником. – Я всегда держу наличными. Сколько, ты сказал, надо? Четыреста?

Он послюнявил пальцы и отсчитал четыре сотенных.

– На, держи. И вот тебе еще двести на путевку. Игорь потянулся за деньгами, но Жора отвел руку.

– Погоди. Даю с условием, что отправишь эту каргу в санаторий не позже января, лады?

Разговор происходил в последних числах ноября, спустя месяц после того, как Игорь был посвящен в тайну. Три года выжидал Волонтер: то боялся милиции, то сомневался; на четвертый начал строить планы, изобретал способы проникновения в чужую квартиру, но лучшее, что смог придумать, – обменяться с Щетенниковой. Обмен квартирами не состоялся, Нина Ивановна уперлась, и Волонтер растерялся. Прикидывал и так и этак, в конце концов сообразил: одному не справиться. Стал думать, кого взять в напарники, остановил выбор на Игоре. Тот устраивал. по всем статьям: в семье неблагополучен, не прочь выпить, собирается развестись с женой и уехать из города, а главное – единственный сосед Нины Ивановны, без него никак не обойтись. Делиться, конечно, не хотелось, но другого выхода не было, и он не торопясь стал готовить компаньона: осторожно прощупал, рассказал о Дмитрии, о его службе в зондеркоманде, потом о спекуляциях брата с имуществом, описал золото, драгоценные камни... Как и ожидал, Игорь загорелся:

– Вот это размах, я понимаю!

– Ты, парень, не представляешь того размаха. Он, Дмитрий-то, в немцев не шибко верил, потому и рассчитывал только на себя. Представь – сотни обручальных колец, перстни, монеты царской чеканки, часы с браслетами, – возьмешь такой, рука отвиснет.

– А ты не преувеличиваешь? – засомневался Игорь.

– Ну, а если нет? – спросил Волонтер, невольно понизив голос, так как впервые открыто произносил то, что не давало .ему покоя все эти годы. – Если и вправду отвиснет рука, что скажешь?

И подробно, пугаясь и одновременно удивляясь своей откровенности, рассказал, как часто после войны вспоминал вещички, попадавшие в их дом от немецких офицеров, как думал, что брат увез все с собой при отступлении в железном несгораемом ящике-сейфе, которым особенно дорожил, как удивился, узнав через много лет, что Дмитрий жив и привлечен к уголовной ответственности. На допросах он не стал скрывать темные делишки брата в оккупации, но при рассмотрении дела в трибунале изменил показания в его пользу. Произошло это по следующей причине: в один из первых дней судебного заседания его разыскал среди свидетелей словоохотливый адвокат, защищавший брата, и, отозвав в сторонку, передал привет от Дмитрия и его слова: «Если все обойдется благополучно, он сможет забрать себе все».

Волонтер сразу же понял, что имел в виду старший брат, понял так ясно, что, разволновавшись, вышел на улицу, чтобы никто не видел его дрожащих рук. Догадаться было и в самом деле несложно, так как ни на что другое, кроме ценностей из железного ящика, старший брат намекать не мог. Говоря «сможет забрать все», он подразумевал только это. Если бы в течение нескольких недель на допросах у следователя не приходилось снова и снова возвращаться к событиям тех лет, может, и не поверил бы в существование клада, но воображение, подогретое воспоминаниями о войне, сработало легко и четко. «Значит, не увез, спрятал», – ликовал Волонтер, прикуривая от вздрагивающей в пальцах спички. Стал перебирать в памяти полузабытые узелки с перстнями, монетами, массивными часами из тусклого желтого металла и только полчаса спустя, немного успокоившись, подумал: надо еще знать, где спрятано. Дмитрий дал ему понять, что скажет, если все будет благополучно, значит, из кожи вон надо заслужить, сделать что-то для него! Но что? Над трибуналом не властен, свидетелей не подкупишь, остается изменить собственные показания. Скорее всего на это он и намекал, желая смягчить свою вину. Видно, здорово насолил ему младший брат, рассказав о связях с немецкими офицерами...

– Ну и ну, – удивился Игорь, слушавший внимательно, заинтересованно. – Много же ты выжал из одной фразы.

– На то и голова к плечам привешена, а не тыква, парень, – ухмыльнулся польщенный Волонтер.

– И что, сказал он тебе, где ящик?

– Прежде с меня семь потов сошло, хотели даже к суду привлечь за ложные показания, но4 обошлось, сослался на память. Зато после приговора Дмитрий передал, что, мол, в печке кафель сменить надо, там, значит, спрятана коробка.

– И известно, где печка-то?

– Ты, парень, не глупи: не было бы известно, не затевал бы я разговора. Не юли, говори прямо, согласен или нет?

– Ну, согласен.

– Без «ну». В случае чего с того света достану; так и знай. Со мной не шути – обожжешься!

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• 12
• 13
• 14
• 15
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.