– А фамилия у него не чудная?

– Нет. Фамилия у него, как у меня, – Платонов. Бугаев вздохнул с облегчением. Расставаясь, он с чувством тряхнул руку Платонова.

– Валерий Сергеевич, договорились: о нашем разговоре – ни гу-гу!

– Будет сделано, товарищ начальник. Приезжайте, ТО вам устроим по высшему классу.

– Приеду, – пообещал Бугаев. – Когда меня машиной премируют. За хорошую работу.

6

Участковому инспектору Мухину не давала покоя одна мысль: почему человек, разбившийся в церкви, оставил свои «Жигули» так далеко? За несколько километров от села. Да еще засунул их в такие кусты, из которых ночью не сразу и выберешься. Своими сомнениями Владимир Филиппович поделился с гатчинским следователем Гапоненко, но капитан только усмехнулся.

– Что ж он, по-твоему, прямо у церковной стены их поставил бы? У всех на виду?

– Мог бы все же поближе. Тут с километр будет...

– Видно, тертый калач. Может, думал, что мы собаку пустим. А там – за ручьем. Прошел по воде – и тю-тю.

Доводы капитана не успокоили Мухина. «Объяснить-то все можно, – думал он. – А вот если в шкуру этого субчика влезть? Он же не на экскурсию пришел. За иконами! И тащить их в такую даль? А как ночью машину в кустах найти? Тут и свой, деревенский, заблудится, не то что дачник...»

Всех городских Владимир Филиппович называл дачниками. Без иронии, без подковырки – просто по привычке. Выросший в деревне, он привык к тому, что в их избе да и у соседей летом всегда жили дачники. Орлино – село красивое. Огромное озеро плескалось прямо за огородами. В каждом доме плоскодонка. Чуть снег осядет под мартовским солнцем – дачники уже тут как тут. Ходят от избы к избе, спрашивают, не сдается ли.

Капитан Гапоненко уехал в Гатчину, оставив участкового один на один со своими сомнениями. Владимир Филиппович достал из письменного стола лист бумаги и в течение часа прикидывал, кто из односельчан чаще всего шляется по ночам. Первыми в список были занесены десятка два парней и девчат, два мужика, часто работавших на Дружной Горке в ночную смену, несколько доярок, совхозный сторож. Потом инспектор прикинул, кто мог оказаться ночью недалеко от церкви. Выходило, что все молодые. Рядом парк – их туда все время тянет, будто медом намазано. Две доярки жили неподалеку. И, конечно, сторож. Но со сторожем Мухин уже говорил.

После того, как список был составлен, инспектор сел на мотоцикл и поехал домой. Там он переоделся в штатское. Каждый раз, когда надо было поговорить с человеком по душам, неофициально или Мухин знал, что его собеседник при виде милицейского мундира может потерять свое красноречие и забыть половину из того, что знал, он надевал штатский костюм.

Разговор с молодежью складывался до противности одинаково. Словно все они сговорились.

– Коля, – обращался инспектор к детине, которому, казалось, тесно в комнате, – ты третьего дня в парке не гулял?

– А что, разве нельзя? – с наигранным удивлением спрашивал Коля. – Мне шестнадцать еще по весне стукнуло.

– По ночам люди добрые спят, – для порядка говорил Мухин.

– Нет такого закона, – ухмылялся детина, и Владимир Филиппович, безнадежно махнув рукой, переходил к главному.

В разговоре с Любашей Федичевой инспектору повезло. Любаша, ученица десятого класса, приходилась Мухину дальней родственницей – ее мать была двоюродной сестрой инспектора. Когда он спросил Любашу, не гуляла ли она ночью в парке, девушка залилась краской и опустила голову. Прежде чем Мухин добился от нее путного рассказа, она успела поплакать.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 12
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.