Он статный, ладный, лицо добротной лепки, исполненное спокойной, веселой силы. Волосы вызолочены хлорированной водой бассейнов, и золотистые брови клином сошлись на переносице. У него три золотые медали, выдающийся рекорд – он первым перешагнул рубеж 15 минут на дистанции 1500 метров вольным стилем. Крупнейшие телеграфные агентства мира в своем референдуме признали его главным героем Олимпиады в Москве. Владимир Сальников – «золотой ключик» нашего мужского плавания. Но о нем ли одном вести рассказ? Истина азбучная: Сальников не был бы Сальниковым, пловцом экстра-класса, не тренируй его спортивный педагог экстра-класса. Речь идет об Игоре Михайловиче Кошкине. Вторая истина – мне она тоже представляется азбучной. Кошкин не был бы Кошкиным, не смог бы развернуть, полностью приложить к делу свое сильное и своеобразное дарование, не руководи сегодня нашей плавательной сборной организатор и спортивный стратег экстра-класса. Такой, как Сергей Михайлович Вайцеховский. 7 золотых медалей Олимпиады, завоеванных нашими пловцами, – во многом его, Вайцеховского, заслуга.

Итак, Вайцеховский – Кошкин – Сальников: цепочка неразрывная, гроздь медалей на ее конце.

Слово Вайцеховскому. Монолог о себе, о плавании, о Кошкине, о Сальникове

... – Иду на службу вприпрыжку. Так она мне нравится.

Я вел научную работу, был на административной. Но всегда рвался к должности главного тренера. В спорте нет другого дела, в котором можно проявить столько самостоятельности, взять на себя такие ответственные решения. Я к этому способен. С 13 лет я носил военную форму, был суворовцем. И даже если только трое нас, мальчишек, отряжались на какие-то работы, полы мыть, скажем, старшина всегда говорил мне – невидному, очкастому: «Старший – ты». А старшины – большие психологи.

Я возглавил наше плавание восемь лет назад. Пришел с мыслью, что все надо перестроить. Я максималист. Задача – мировое первенство в плавании. Большая цель рождает большую энергию. Я подбирал людей, которые безоглядно верили, что рано или поздно мы выйдем наверх.

Мое счастье, что мне удалось собрать под знамя самых интересных тренеров, и это ничего, что они колючие, неудобные: надежно можно опираться лишь на ту среду, которая оказывает сопротивление. Почему с учениками такой учитель должен быть непререкаем, а со мной всегда соглашаться? Мне надо, чтобы он отстаивал свои идеи.

Что для меня основное в создании большого спортсмена? Чтобы он был гражданином. Чтобы имел высоко развитое чувство ответственности. Чтобы на главный старт он шел, как на амбразуру. Шел ради идеи. А во всем остальном тот же Кошкин лучше меня знает, как готовить Сальникова, я у него конспектов не проверяю.

Мы еще очень далеки от пределов, возможностей движения тела в водной среде. В 1976 году и компьютеры и специалисты предсказали результат, с которым можно выиграть Олимпиаду-80 на 200 метрах брассом – 2 минуты 31 секунда. А в 1979 году на первенстве мира Лина Качюшите проплыла так, что в нашей стенгазете было написано: «Теперь мы верим, чудеса на свете есть, одно из них – 2.28,36!»

Резервы? Даже при самых больших тренировочных и соревновательных нагрузках потенциал человека используется процентов на 30 – 50. Вот представьте: пожар, и старенькая бабка вытаскивает из горящего дома внуков – в ней же невероятные пробуждаются силы! Действует первая сигнальная система. Если бы мы могли ею управлять!

Объемы нагрузок, лимиты тренировочного времени сегодня близки к пределу. Нужно ведь еще и учиться, нужно отдыхать. Значит, необходима другая схема – не два раза в день плавать, а четыре, но много короче и много интенсивней. Тут возникает еще один важнейший вопрос – разгрузки! Положительные и отрицательные заряды из-за утомления приходят в хаотическое состояние. Что надо, чтобы поставить их на свои места? Поместить человека в мощное магнитное поле? Ионные ванны? Сон в соленой воде?.. Словом, кто скорей решит эту проблему, тот будет первым и в интенсификации.

Но четыре тренировки в день возможны лишь на высоком эмоциональном фоне. Как его создать? Прежде всего путем моральной установки. Американский журнал «Свимминг Уорлд» писал о нашей Юле Богдановой, что она представляет собой особо опасный для соперниц тип: она думает не о славе, не о рекордах, но о том миге, когда над ее головой взовьется флаг ее страны.

Спортсмены у нас юные, многие в так называемом переходном возрасте. Говорят, что он трудный. Чепуха! Нет возраста лучше, чем переходный. Вся эмоциональная сфера нараспашку. Нежнейшие души, открытые! И мы даем им возможность самоутвердиться: укрепись, душа, укрепись! Мы вкладываем в них высокие чувства, учим не стыдиться "высоких порывов.

У нас три года как нет ни одного взыскания. Ира Аксенова, помню, пришла в сборную с очень неважной характеристикой – и от школы и от родителей: своенравна, непослушна, капризна. А у нас она на уровне остальных. То есть на прекрасном уровне. Почему? Потому что высока степень мотивации и самомотивации. Ребенок в сборной понимает: он плавает не только для здоровья и удовольствия, перед ним серьезная цель, он полпред страны на международных соревнованиях. Мы говорим: «Ваше огромное счастье в том, что вы можете на деле продемонстрировать любовь к Родине, исполнить свой патриотический долг». Я бы назвал это – по аналогии с военно-патриотическим – спортивно-патриотическим воспитанием.

Каждый год – 12 июля – мы отмечаем День команды. Четыре года назад в Монреале мы в этот день «показали зубы» – заняли все три первых места в женском брассе. И вот собирается команда, приходят ветераны, «сам» Вайцеховский усаживает рядом с собой Марину Кошевую, мы смотрим видеозапись ее победного заплыва. А потом ребятам вручаются гвоздики. В каждом букете столько цветов, сколько было у человека побед над сильнейшими иностранцами. И сидит девочка лет четырнадцати и говорит: «Что бы я ни сделала, чтобы получить хоть одну гвоздичку!»

Лучших фотографируем у знамени сборной. Перед Олимпиадой клялись у Мемориала гвардейцев-панфиловцев. Я не опасаюсь мероприятий, где «высоким штилем» говорят. У нас скептических рож не бывает.

...Что такое Кошкин? Он несет новые идеи. Ни один тренировочный день у него не похож на предыдущий. Это человек одержимый. Но у него страсть не получить высокий результат, а воспитать спортсмена высокого класса. Человека высокого класса. У всех бывают среди учеников люди с теми или иными вывихами. У него – ни одного. Исключительная личная дисциплина. Я сам собранный и дисциплинированный, но скрупулезность Кошкина меня порой раздражает. Я в силу возраста могу что-то забыть, для него это исключено – оправданий он не признает.

Ничего не принимает на веру, каждую деталь хочет разобрать. Систематик – все жаждет разложить по полочкам. Полное пренебрежение к личным удобствам. Чрезвычайное честолюбие. Ему нравится быть оракулом, на всех совещаниях он «возникает» по любому поводу.

Уверенность в себе необычайная. Помню, в Нью-Йорке встречаемся в аэропорту Кеннеди: он с группой спортсменов летит из Лос-Анджелеса, я – из Сан-Франциско. И вдруг ко мне подходят и говорят: «Надо ведь еще ехать в Кеннеди?» «Как, а мы где?« «В Ла Гуардиа». «Кто сказал?» «Кошкин». И он, впервые в Америке, не знающий английского, так был сам убежден и всех убедил, что даже я – я! – пятнадцать раз здесь бывавший, и то на миг поверил.

Люди, с ним работающие, неизбежно подпадают под его влияние. Я твержу ему: «Нет чисто белого и черного цветов, есть сто двадцать одна тысяча оттенков». Бесполезно – для него существует только черное и белое. Он – человек без сомнений. Что такое тренер: инженер или художник? По Кошкину – инженер. По мне – художник.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.