Наверное, это каждому знакомо: зацепят душу чьи-нибудь слова или поступок, зацепят и не отпускают. Вот и со мной такое случилось: какой день не дают покоя слова знакомого шофера Сергея Алексеевича Кривова. Начался же разговор со случайной встречи вечером в нашем поселке. Смотрю – Сергей Алексеевич что-то сильно не в духе, отмалчивается, про себя что-то непонятное бурчит. Шофер он опытный, водит тяжелый КАЗ-608, машина у него всегда в полном порядке. И человек отзывчивый, бодрый всегда такой, энергичный. А тут сам на себя не похож. Стал я из него тянуть: да в чем дело-то? Он рассказал. Совхоз, в котором работает Сергей Алексеевич, сейчас строит комплекс. Понадобились рельсы. Прикинули на скорую руку – вроде машина Сергея Алексеевича тут как раз подходит. Еще наказали вместе с рельсами заодно и стекловату захватить. Поехал он. Выяснилось, что стекловаты вообще нет, причем давно уже, а рельсы в кузов не помещаются. Что делать? Сел, поехал обратно. Опять пустой. Тут его ГАИ и остановило. Почему порожняком разъезжаете? Объяснил. Очень спокойно – бывает, чего уж тут. А лейтенант, который его остановил, говорит: «Ну, ладно, они там просчитались в чем-то, но вам-то самому, товарищ Кривое, лично не стыдно пустую машину туда-сюда гонять? У вас-то совесть есть?»

– Вот и думаю теперь: есть ли у меня совесть? – невесело усмехнулся Сергей Алексеевич.

– Ну, ты даешь, Алексеич! Нашел о чем убиваться! – рассмеялся Равиль Хамдамов. Он тоже водитель, тоже в нашем поселке живет, проходил мимо, остановился узнать, о чем разговор. – Я вот сегодня, знаешь, чем занимался? Вместе с диспетчером ездил весь день, лобовое стекло доставал. Кто-то ночью разбил, случайно, наверное. А стекол таких на складе уже год нет. Катались мы за ним, между прочим, на ЗИЛе. Бензин он кушает с таким лее аппетитом, что и твой КАЗ. А что было делать? Были бы стекла на складе – не гонялся бы. При чем здесь моя совесть? Будут нормальные условия – тогда и...

– А знаешь, как говорится? – задумчиво так отвечает Сергей Алексеевич. – Совесть или есть, или ее нет вовсе. Независимо от того, имеются стекла на складе или нет. На своих машинах да на своем бензине вы бы с диспетчером не мотались по городу целый день. Узнали бы сначала, куда стоит ехать, а куда незачем.

– Ладно, мы такие-сякие, – обиделся Равиль. – А сам-то ты, праведник, что же порожняком гоняешь?

– Да и я... Мог бы сам подумать, уместятся рельсы в мой кузов или нет. Или, например, позвонить со склада в контору – может, вместо рельсов и стекловаты можно было что другое захватить? Наверное, не так уж и трудно было это сделать. Только вот почему-то в голову не пришло. Привычки нет подумать сначала, как сделать повыгоднее, поудобнее для всех.

– Давай-давай, – махнул рукой Равиль. – Только иногда по сторонам поглядывай, сколько вокруг машин порожняком болтается. Работа у нас такая. Я вот завтра начальника РСУ в город повезу – в служебную командировку. Знаешь, на чем? На своем самосвале. Понадобится моток проволоки, а я буду рядом, и за проволокой меня пошлют. Да и тебя тоже.

Он ушел.

– Вот ведь он еще и радуется таким безобразиям. А что его машина в это время на каком-то объекте позарез нужна – ему что?! – с каким-то удивлением сказал Сергей Алексеевич. – Как так можно?

Или вот знаю я парня, – не мог он успокоиться, – устроился на ведомственный автобус в стройтрест. Отвез утром людей – до вечера свободен. Сначала в карты резался, потом «левачить» начал. И ничего плохого в этом не видит. Людей, говорит, выручаю. Государственную машину гоняет, горючее жжет, деньги себе в карман кладет, а считает, что людей выручает. Куда как благородно! Те, кто ему такой «рабочий день» организовал, тоже должны ответить, но сам-то он должен понимать, что делает. А как научится человек в мутной воде рыбку ловить, так порядок ему уже и не нужен. Вот и готовы кричать: нет порядка и быть не может. Для меня такие люди с червоточинкой. Полагаться на них не могу.

Вот езжу теперь и думаю над словами Сергея Алексеевича. Но вспоминаю их не только за баранкой. У нас, например, на базе часто бывает так: придешь утром, а у многих машин инструмент разворовали. А к тому, что болты снимают, подфарники, прожекторы. как будто даже и привыкли. Да что болты – коробки скоростей снимают! И ведь все это тянут у своих же, как говорится, товарищей по работе. Это уже, по-моему, самое последнее дело.

Однажды мы разбирали такого «тащилу» на собрании. Стыдили. Он все говорил, что ему очень хотелось в рейс выйти. А потом, уже после собрания, признался своему дружку, что договорился в этот день о «левом» грузе. Несколько машин, прицепов и полуприцепов у нас так и стоят, ни на что уже не годные. Называют их «разукомплектованными». Успокаивающее такое слово...

И прав Сергей Алексеевич, когда говорит, что есть у нас такие, кому порядок уже не нужен. Невыгоден.

Раз возили мы кирпич. Накладные нам выписали, в которых конечным пунктом значился загородный поселок, а уже перед самым выездом сказали, чтобы мы выгрузили кирпич у строящегося общежития. Разница в расстоянии приличная. Я говорю парню, с которым вместе должны были ехать: «Вернемся – надо будет в накладных исправить, точно указать, куда возили». Он на меня как на ненормального: «Ты что, чокнулся? Это же нам лишние тонно-километры – раз, и время, которое мы толково используем, – два. У меня и адрес есть, где мы сегодня нужны».

Я все-таки от общежития вернулся и сказал, что накладные у нас неправильные. Он, ругаясь, тоже. С тех пор со мной не разговаривает, будто я его кровно обидел. Да еще «нажаловался» на меня другим шоферам из «деловых людей». Один из них меня по-отечески пожурил: «Зачем отказываться от того, что само в руки плывет?» Я говорю, что лишние и чужие тонно-километры мне не нужны, я хочу жить с теми, что действительно сам честно наездил. «Ну, если ты такой – живи, – говорит он. – Но только и другим не мешай жить так, как они хотят». И все это с доброй такой улыбкой.

Беспорядков у нас, конечно, все еще много. Но ведь можно бороться с ними, а можно пользоваться ими, стараться загрести побольше, но не за честную работу, а за ловкачество. Я тоже не святым воздухом питаюсь. Но я хочу, чтобы все, что я получаю, было мной заработано честно. А честно – это значит, что ты каждый раз сделал дело с максимальной точностью и ответственностью, так, как делал бы для самого себя.

А прикрываться беспорядками легко. Но только можно тут доприкрываться до потери своей рабочей совести и чести.

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.