В нашем звене три человека: кинооператор Гусев, его помощник Гиков и я. Ревсовет ОДВА предоставил в наше распоряжение амэвскую полуторатонку. Основное вооружение кинооператоров - два киноаппарата, три чемодана с пленкой, телеобъективом и прочими кинопринадлежностями. Мое оружие - блокнот и карандаш. Мы уже раньше встречались на мирных съемках в Москве, решили объединиться и здесь, в бою, чтобы лучше выполнить задание:

- Бить белокитайцев фактом, заснятым на пленку и записанным в блокнот.

Рассвет. Маньчжурский ветер круто замешан сибирским морозом.

Высота 624. Наблюдательный пункт энной батареи. Несколько командиров лежат на гребне и наблюдают бой. Гусев, пыхтя, тащит наверх киноаппарат и готовится к съемке. Он спешит. Внизу проходят один за другим потрясающие кадры. Вот слева группа бойцов выбивает из блиндажа белокитайцев. Правее у блестящего излома Аргуни чернеет сбитое орудие противника.

Все налажено. Гусев вертит ручку аппарата. Зловещий свист, и в двухстах шагах от нас подымается фонтан пыли и камней.

- Черт подери! Вы нас демаскируете! Ваш аппарат блестит, как начищенный самовар. Уходите немедленно, иначе...

Грозную филиппику командира батареи прерывает взвизг второго снаряда, этот рвется уже ближе. Наш «АМО» шарахается в сторону. Артиллерийские лошадки галопом мчат передки орудий в другое место.

Гусев поворачивает объектив в тыл, стараясь уловить следующий разрыв. Напрасные надежды. Увы, китайцы не предупреждают операторов Совкино, куда именно они направляют свои снаряды. Третий разрыв уже совсем близко. Пожалуй, осколок попадет скорее в Гусева, чем на пленку.

Оползаем на край сопки. Операторы, прячась за скалы, пускают в ход маленький аппарат - «Аймочку».

Бой идет рядом. Здесь фланговый заслон.

Видим, как китайцы ползут вдоль своих окопов, подбирая раненых. Наши секреты выставлены вперед, за линию дороги. Здесь, у казармы, можно пока спокойно работать. Я вынимаю блокнот и карандаш. Гусев и Гиков снимают блиндированный окоп, долго «обыгрывают» оставленные китайцами гранаты, патроны и горящие развалины.

Во дворе стоит кровать. На ней следы крови. Сюда привозят и приводят раненых бойцов из головной группы. Каждая повозка вызывает волнение. Бойцы выбегают вперед и тревожно спрашивают возницу:

- Убитые? Раненые?

Каждого убитого провожают долгим взглядом, пока повозка не скроется за сопкой. Потом деланно равнодушным тоном говорят:

- Иначе нельзя, на то бой.

Но в голосе чувствуется ярость и решимость по первому приказу идти туда, откуда привозят убитых.

Чем больше жертв, Тем яростнее гнев...

Приходится на время прекратить работу киноаппаратов и карандаша. Обстрелом на этом участке руководят, по-видимому, беляки. Шрапнель бьет довольно метко. Это будет продолжаться еще полчаса, самое большее, час, пока наша артиллерия не заткнет им глотку. А пока мы снимаем с повозок раненых, вынимаем из карманов убитых гранаты, разряжаем винтовки.

Ночь проходит спокойно. Правда, часа в три разведка доносит, что китайцы с фланга пытаются прорваться через наш заслон. Комдив тов. Б. прекращает свои воспоминания из гражданской войны, и мы с ним долго стоим в безмолвии, прислушиваясь к ночной жизни.

Заиндевевшие травы звенят, как жестяные листья на кладбищенских венках в непогоду.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.