Секреты старого Мамадли

– Как натянули, так и осталась по сей день...

Чтобы сделать музыкальный инструмент, нужны не только умелые руки и старание, но и большие знания.

То, чего порой не хватает еще ребятишкам. Но, как справедливо замечает Мамадали Юсупович, все условия для повышения знаний у молодежи сейчас есть:

– Не то было в мое время...

Эти слова невольно натолкнули меня на мысль о возрасте учителя. Действительно, сколько ему лет? Живые, с молодым блеском глаза, подвижный, ловкий... В своих мысленных предположениях я ошиблась ровно на десять лет...

– Шестьдесят пять мне, – спокойно, без тени кокетства или печали говорит Мамадали Юсупович...

Сын батрака, он первым из узбеков пошел учиться в русскую школу, стал пионером первого пионерского отряда, в двадцатых годах вступил в комсомол. С сорок девятого года Мамадали

Юсупович – член партии. Биография длинная, интересная...

Наиболее дорогие воспоминания детства связаны с первой, самой любимой учительницей – Верой Прокофь-евной. Своих детей у этой женщины не было, вот и потянулась она сердцем к худенькому мальчишке из бедной, многодетной семьи. Полюбила Мамадали, как сына родного. Кормила, одевала, а главное – привила любовь к музыке.

Не гладко складывалась судьба молодого человека. Любил музыку, а учиться пошел в Ленинградский институт путей сообщения (влияние рассказов машиниста дяди Паши, друга отца). И стал бы железнодорожником, да болезнь помешала закончить институт. Приехал из Ленинграда в Ташкент. Работал на транспорте. Не забывал и музыку. И пришло время, когда понял Мамадали Халиков, что дороже ее нет у него ничего в жизни. Поехал в Москву. Ему повезло: поступил в консерваторию, на оперное отделение.

Я не в силах скрыть удивления:

– Оперное?!

– Не удивляйтесь. Голос был у меня хороший. Покойному Мурадели понравился. Он и помог мне поступить в консерваторию. Но певцом я не стал: очень мороженое московское полюбил, потерял голос, – вспоминает свою молодость Мамадали Юсупович, – теперь могу лишь чужие голоса «ставить»...

После окончания консерватории он работал директором республиканской музыкальной школы имени Глиэра в Узбекистане. А в сорок девятом году пригласили его в Душанбе – организовать такую же школу для Таджикистана. Все с нуля начали. На бывшем хлопковом поле построили здание школы. Три года ездили по районам, отбирали детей с музыкальными способностями, уговаривали родителей отпустить их учиться в город.

– Только организовал школу, – рассказывает Мамадали Юсупович, – вызывают в ЦК партии республики: нужна мастерская по изготовлению музыкальных инструментов... Я музыкант, а не мастер. Но мастерская действительно нужна. Как быть? Помог Шоназар Сахибов, композитор, ныне заслуженный деятель искусств республики. Подсказал, что в Бухаре есть тот, кто может мне помочь, – усто Тахир Тамбурчи. Этот человек двадцать лет у эмира бухарского мастером по музыкальным инструментам работал. Предупредил Шоназар: «Торопись, старику 72 года. Умрет, все секреты с собой унесет»...

Поначалу Мамадали казалось нереальным уговорить почтенного старца оставить дом. Что из того, что на время?.. И правда, уперся старик: не

под силу, мол, ехать в Душанбе. Не раз и не два приходил к старому мастеру Халиков. Чего только не обещал ему! И тут смекнул Мамадали, чем «взять» мастера. Уговорил его съездить в Душанбе, дом посмотреть, в котором жить старику предстояло в случае его согласия. Вошел усто Тахир Тамбурчи во двор и... дом смотреть не стал. Дал согласие. Посреди двора стоял огромный тутовник – мечта всякого мастера музыкальных инструментов. Обхватил дерево старик, щекой прижался к стволу, про все позабыл:

– Сколько я тамбуров сделаю... Но одно условие обговорил мастер

сразу же – уйдет с работы, как только хоть один человек научится его искусству.

За каждым движением старого мастера следил Мамадали. Приглядывался к инструментам, которыми тот работал. Таких в артели, при которой была организована мастерская, ни у кого не было. Особые инструменты. Перерисовал их, заказал такие же. А через полгода показал усто Тахиру свою работу – инкрустированный дутар.