Футбол на все времена

— Ну какой я педагог? – сказал он мне. – Я просто тренер... А играть самому все-таки интересней...

— У меня совсем мало времени, – предупредил меня Качалин, еще не успев подойти поближе. Голос у него резкий, но это впечатление сразу проходит, как только Гавриил Дмитриевич начинает рассказывать. Он интересно рассказывает. В этом году Качалину исполнилось 70. Он сухой, подтянутый, быстрый в движениях, а лицо свежее, словно только что тронутое солнцем. И в кабинете он продолжал ворчать на меня:

— Ну вот, очерк в «Смену», а после него опять поведут детей. Хорошо, если окажутся способные, а то ведь или лишь бы приткнуть, или знакомые... Но я не боюсь и именитых родителей обидеть: не годится – значит не годится.

Среди занимающихся футболом мальчишек очень мало детей спортсменов. Видимо, потому, что у руководства школой действительно принципиальная позиция: есть данные – берут ребенка, нет – откажут. Ну, скажем, можно, например, дать музыкальное образование человеку без голоса. Но без слуха... ему остается только слушать других. Конечно, наверное, берут в футбольные школы и «по знакомству», но, как правило, к концу первого года занятий уже видно, есть ли перспектива у мальчика. Тут можно обмануть только самого себя. Но и поняв, что футбол не для твоего ребенка, тоже, по-моему, огорчаться не стоит, все-таки год в спорте, а впереди еще такой выбор.

Что касается Гавриила Дмитриевича Качалина, то мне еще Володя Козлов говорил, что Качалин страшно принципиальный и терпеть не может, когда «по знакомству».

– Мы детей смотрим все вместе, – сказал Гавриил Дмитриевич, – если я своих посмотрел – после меня их же смотрит, например, Володя Смирнов. Володиных ребят я посмотрю, кто-то еще чьих-то.

Качалина болельщики знают и любят еще с тридцатых годов, когда Гавриил Дмитриевич играл в московском «Динамо». Уйдя на тренерскую работу, он стал наставником сборной страны, потом в течение нескольких лет тренером своего родного «Динамо», а теперь учит детей. В тот семидесятый год, когда родился мой Антон, именно Качалин был с ребятами в Мехико, на чемпионате мира по футболу.

— Лена, давай вопросы, – снова поторопил Качалин, – времени мало, видела, сколько детей ждет?

— Кого готовит ваша школа? Правильно ли называть тренеров педагогами? – быстро спросила я.

Гавриил Дмитриевич начал отвечать так, словно давным-давно слышал этот вопрос и успел над ним подумать. Но чем больше он говорил, тем лучше я понимала: это не готовый ответ, это убежденность.

— Прежде всего, – сказал Качалин, – надо привить ребятам чувство патриотизма к Родине, к своей команде, чувство товарищества. К этому прежде всего должны стремиться тренеры. На этой основе – и только! – может вырасти настоящий спортсмен. Затем внимание к учебе в школе. У нас, как правило, занимаются дети, которые не могут жить без футбола. Но если такой парнишка запустит школьные предметы – мы отстраняем его от тренировок. А нагрузка и темп обучения у нас такие, что если хоть раз занятия пропустить, значит, парню потом трудно будет догонять ребят. Знаешь, как это их мобилизует!

— А чего не хватает ребятам и вам, тренерам? – спросила я.

— Программа в школе трудная, и ребята обязаны получить полноценное среднее образование. Сегодняшнему футболисту оно необходимо. Образование ведь дает не только знания, интеллектуальный кругозор, но и возможность находить на поле небанальные тактические решения.

Очень немногие из этих мальчишек попадут потом, после окончания футбольной школы, в команды мастеров. Но за время, проведенное здесь, они успеют закончить школу, выбрать себе будущую специальность, поступить в вуз, техникум, ПТУ... Футбол – это не специальность, не единственное, что остается у них к восемнадцати годам. И потому, учась где-то, работая, они все равно будут урывать время, находить возможность сыграть в таком же молодежном составе товарищескую воскресную игру. Кто-то из них окончит тренерскую школу или институт физкультуры, и уж тогда не расстанется с футболом никогда.

– Недостаток нашего футбола, – продолжает Качалин, – слабая техника. На нее просто не хватает времени. И хотя на общем уровне мы подросли технически, до мастеров футбола Южной Америки нам вряд ли дотянуться. Я был там пять месяцев, изучил их манеру игры и понял, что это все не для нас. Их цели, образ жизни совсем иной. У них первые три года обучение в школе бесплатное, а дальше – надо платить, так что футбол для них – способ стать обеспеченным, знаменитым, не влачить жалкое существование. И мальчишки рвутся, буквально из кожи вон лезут. Тренируются до одури. Я видел, как они падают в голодный обморок прямо на поле, и это никого не удивляет. Полежит, отойдет и опять за «работу»...

Потом мы пили чай. Гавриил Дмитриевич сам заварил его, нашел в столе у Виктора Царева вафли, посетовал, что я не пришла раньше – у него булочки были. Мы пили чай, и я спросила:

— Ну так как же, Гавриил Дмитриевич, получатся из сегодняшних мальчишек редкие по самобытности футболисты? Такие, как Бобров, Федотов, Бесков?

— Сейчас вообще по сравнению с прошлым очень вырос средний уровень футболиста. Но я стремлюсь научить их не только мастерству, но и доброте, порядочности, человечности. А талант, самобытность – всегда редкость, и таких, как Гуцаев, Блохин, пока немного. Но надежда всегда есть...

Мы допили чай, и я хотела помыть наши стаканы, убрать со стола, но Гавриил Дмитриевич отобрал их у меня, засмеялся:

– На корабле женщине мыть посуду не дам! Это выражение его «на корабле» напомнило мне случаи, связанные с футбольными приметами. Однажды в незнакомом городе, приехав к мужу, я попросилась в автобус, который вез его и ребят на игру. Не посадили, сказали: «Женщина на корабле – проиграем!» Я тогда сама доехала до стадиона. Они победили, а мне сказали, что только потому выиграли, что я с ними не поехала. И ведь всерьез... А за границей, рассказывали, качали Яшина на руках, так у него вратарская кепка с головы упала, а какой-то малец ее подхватил. Яшин вырвался от болельщиков и за мальцом! Как же, ведь в одной и той же кепке все игры стоял!