Футбол на все времена

Тренер в ЭШВСМ называется педагогом. И, конечно же, в этом суть его профессионального общения с детьми. Он видит ребят каждый день, он знает, что заботит мальчика, чем он огорчен и чему рад. Ему, тренеру, необходимо это знать. От того, как он морально подготовит ребенка перед игрой, зависит результат матча, а ведь их сорок мальчишек, и о каждом нужно подумать. Ведь дети, как и взрослые, играют в футбол всерьез, понятие «игры» не существует для них – это ответственное дело.

Как-то при мне Антон позвонил Юрию Васильевичу и неумело пожаловался на нездоровье, в общем, попытался объяснить, что температуры нет, а так... насморк.

– Оденься потеплей и приходи болеть за команду, – ответил ему Чернышев.

Ему нужны не только перспективные маленькие футболисты, а мальчишки, близкие друг другу духовно, команда в лучшем понимании этого слова, коллектив.

– А ведь тяжело ребятам, – сказала я. – Однообразно, наверное, каждодневно, физически трудно.

Может, нужно так: один день тренировки, другой теория, а?

– Сама по себе теория суха и непонятна, это скучновато даже для взрослых игроков. Но все совсем по-другому, когда мальчик ошибается на поле, а я останавливаю игру и объясняю, как надо было поступить. Вот им и теория без отрыва от практики. Очень, конечно, важно убедиться, что мальчик меня понял, что он со мной согласен.

А по дороге домой я спросила, хочет ли тренер, чтобы его недавно родившийся сын Мишка стал футболистом.

– Конечно, хочу, – сказал Юрий Васильевич.

У него на Мишку была двойная надежда: чтобы сын стал хорошим игроком сам по себе и чтобы обязательно реализовал в футболе то, что не успел сделать отец.

Я пришла в СДЮШОР «Динамо» в день набора новичков. С улицы вокруг манежа, прижавшись к его стеклам, как к гигантскому аквариуму, толпой стояли родители. Самые разные родители. И планы у них у всех самые разные: потому что одних, можно сказать, привезли сюда их дети, которые страшно хотят играть в футбол, другие, наоборот, привезли детей, то ли желая просто увлечь сына каким-либо спортом, то ли обожая именно футбол и мечтая видеть своего ребенка замечательным мастером этого вида спорта. На следующий день, придя снова в манеж, я встретила там Олега Долматова, он привел своего сына.

– Понимаешь, – сказал он. – Замучил меня футболом. Парень дома все стены мячом оббил.

А еще через день специалисты школы посмотрели мальчика в игре, и. Гавриил Дмитриевич Качалин сказал мне, что толк из него будет. Но я вернусь к тому дню, первому. Внутри манежа до преградившего путь стола дежурной – толпа мам, пап, бабушек и дедушек. Дальше не пускают, только в исключительных случаях. Я прорвалась. Вошла в манеж. Поле компактное, с новым, зеленым, как настоящее, искусственным покрытием. Вокруг поля, как на большом стадионе, беговая дорожка, а само поле усеяно детьми, как цветами. Зелени этой почти не видно: черные, белые и рыжие детские головки, а среди них едва различимые фигуры тренеров. До шестисот ребят приходят в день набора, иногда больше, иногда меньше. Смотрят всех.

Я ждала перерыва, чтобы увидеть Качалина и Козлова. Я не торопилась, я пришла на свое «Динамо и словно с родными повидалась. Вон на поле и Владимир Васильевич Ильин, и Володя Смирнов, и Гавриил Дмитриевич Качалин, ныне завуч СДЮШОР «Динамо». Но больше всего я обрадовалась Володе Козлову.

В те годы, когда мы с Козловым жили в одном подъезде, когда он и Зыков играли в одной команде, «закон подлости» на примере с Володей развернулся в полную силу. Козлов – талантливый, трудолюбивый, добрый, честный, всеми любимый Володя, был, как горевали болельщики, «невезучим». Его просто преследовали травмы. Только войдет в силу после растяжения, наберет форму – по глупой случайности ему ломают нос. Придет в себя – вывихнет плечо. Один из всех он умудрился заболеть в турне по Южной Америке брюшным тифом. У него было хроническое растяжение мышц, хронический вывих плеча, осложнение на сердце после Южной Америки. Но Козлов «не ломался» и не хандрил. Он работал и работал, читал книги, изучал итальянский язык, собирал пластинки, играл на баяне. Редкая целеустремленность и удивительная способность все подчинить главному, отмести лишнее. А потом было прощание со спортом, с футболом, а такая перемена в жизни – тяжелая штука для спортсмена. Но Володя с его твердой способностью «к выживанию» победил и здесь. Он стал тренером, и, как все говорят, хорошим. Он не изменился с годами даже внешне, тот же спокойный голос, добродушный взгляд, мягкая, добрая улыбка. Его помнят таким благодарные болельщики, он оставил в спорте о себе хорошую память, и ему есть чему сегодня научить мальчишек – будущих жителей нелегкой спортивной жизни.

Для Володи у меня были приготовлены вопросы, и сразу же вопросы эти были забыты. Мы то вспоминали прошлые годы, то говорили о моей работе, то рассказывали о семьях и детях наших друзей. Я ничего не записывала – знала, разговор и сам запомнится. Одно только я записала: «СДЮШОР, – сказал Володя, – это «Специализированная детско-юношеская школа олимпийского резерва», и тренируются в ней ребята по 20 часов в неделю».

— Ну и хорошо это, Володя? – спросила я. – Нужна детям такая нагрузка?

— Была б моя воля, – сказал он, – я бы не вводил их в рамки такого жесткого распорядка, не давил бы таким однообразием в тренировках. Понимаешь, им некогда вздохнуть, оценить самих себя... Я бы предложил одну тренировку проводить в зале, а на другой – вообще выпускать на волю, во двор. Пусть парень наедине с мячом поработает над собой, подумает...

Когда-то игроки ЦСКА устраивали тренировки «с тенью» – игрок работал с мячом в борьбе с воображаемым противником. А при этом мыслил и за него и за себя.

— Вот раньше, – Володя как будто тоже вспомнил об этом, – «звезды» наши, где они рождались? Во дворах, гоняя мяч до ночи, играя трое на трое. И какие индивидуальности! – Володя редко восклицает, он, как и прежде, умеет сдерживать свои эмоции, не навязывает детям собственное мнение, не дергает их, не сковывает их инициативу. Он очень последователен и терпелив, Володя. Таким он был, таким он и остался...