Гидрошахта

– Да нет, ничего оорбенного. Сто пятнадцатый стал. Забурились, там хлопцы маленько.

– Господи, из-за этого на ночь глядя мчаться на шахту! Женя, ты просто избаловал своих хлопцев. В конце концов они все взрослые люди.

– Ну как не поймешь!.. Послушай, Нина, давай так: у тебя страховые полисы, стихийные бедствия, у меня... Ладно, не будем.

До дома ехали молча. Затормозив у подъезда, Мусохранов выжидающе постукивал пальцами по рулю. Жена продолжала сидеть рядом.

– Иногда мне кажется, Женя, что бригада ближе тебе, чем семья. На уме всегда дело, только дело.

– Это дело, ради которого мы живем. Я, ты, твои страхователи, все. Потому что от него зависит будущее наших детей, вообще будущая жизнь.

– На шахте есть кому заниматься всякими неисправностями. Бригадир не дежурный слесарь.

Мусохранов промолчал. Против такого довода не возразишь. Медленно подбирая слова, сказал:

– Есть не только дежурные слесари. Есть дежурные начальники участков, дежурные директора шахт... Не хочу быть дежурным. Все, что я делаю, среди чего живу, касается меня всегда. Иначе не умею. А сто пятнадцатый комбайн у нас нарезает в особом забое. Там сейчас формируется народ, который, уверен, будет завтра двигать вперед гидродобычу. И я должен передавать им, что знаю. Понимаешь, Нина?

Конечно, она понимала. Вздохнула, попросила не задерживаться. Выйдя из машины, постояла, пока красные огоньки не скрылись за поворотом.

Из телефонного разговора со сменным инженером Мусохранов представлял, с какими трудностями столкнулись ребята в забое. Встретилось нарушение пласта, комбайн на неровности стало прижимать к борту. Долго так не проедешь.

Чтобы найти выход из положения, требовалось посмотреть обстановку. Пока бригадир мчался от города до гидрошахты, в его голове один вариант проводки комбайна сменялся другим. Приехав на «Юбилейную», Мусохранов быстро переоделся, прихватил в ламповой самоспасатель, поясной аккумулятор, фонарь.

Не дожидаясь кондуктора электровоза, пошел длинным спуском в шахту. Тишину лишь нарушали клокотание воды да шум ветра – с такой мощностью нагнетался под землю свежий воздух.

В бледном люминесцентном свете вентиляционного штрека ни души. Но малолюдье в гидрошахте лучший признак того, что работа идет нормально, что нет нужды в ремонтниках, аварийщиках. Если бы вот только комсомольский забой...

Возражая против предоставления «автономии» молодежи, кое-кто как раз и опасался ее незрелости. Потому Мусохранов примчался выручать своих хлопцев. Он верил в них, но эта вера неснимала ответственности за людей, за план.

Лабиринтом штреков бригадир спешил к нужному забою: Где-то погромыхивало, из зияющего чернотой ответвления подземного тоннеля. Доносился приглушенный гул действующего монитора. Под ногами клокотал поток пульпы.

Когда Мусохранов убедился, что уголь несло водой.из комсомольского забоя, то мысленно похвалил ребят за настырность в работе. Молодцы! Со скрипом, а продираются вперед.

Подойдя ближе, Мусохранов с удивлением обнаружил, что сильно наклоненный вправо комбайн классически выдерживает необходимое расстояние до стенки штрека^Недоверчиво посветил под гусеницу. Так и есть!

Ай да «охламоны»! Ай да молодцы! Научились, значит...

Этот рабочий прием Мусохранов демонстрировал ребятам. При скошенной почве на нижнем ее крае оставлялся уступ, служивший боковой нижней опорой комбайна. Прием, требующий профессионального мастерства. И вот хлопцы сами применили его.