Хроника ночных смен

Записки монтажника

...Этой ночью к нам повалило начальство, как никогда: оно и понятно – последние стыки перед продувкой и сдачей трубопровода в эксплуатацию. Ну, то, что Муханов раза два, а то и три появлялся за ночь – это обычное дело. Потом, в начале второго, появился Лощиков, но задерживаться не стал, а двинул дальше по трассе, на крановые узлы. Еще минут через сорок примчался Коля, Ну, «Коля» – это так, вообще-то Николай Сергеич, главный сварщик управления. Но, с другой стороны, ровесник Лешки Глебова, такой же комсомолец, как мы, а вот поди ж ты, высокое начальство, специалист.

...А часам к трем пополуночи появился сам начальник управления Кондырев. Мы как раз только-только седьмой стык зацентровали, Леша Глебов погнал корневой шов, а я еще не успел отойти. Смотрю, рядом фигура – в полушубке, в унтах, ушанка не опущена. Достает из кармана черное стеклышко, пристраивается за Лешкиным плечом и ведет сосредоточенное наблюдение. Я, конечно, тоже достаю такое же стекло (мне Олег Золотухин подарил, правда, с отбитым уголком) и тоже с умным видом наблюдаю. Наконец Кондырев поворачивается ко мне и говорит:

– Не слишком-то быстро, но уверенно, капитально...

– Да, – со знанием киваю я. – Но, с другой стороны, куда спешить? Пятилетка-то качества...

Посмотрел на меня Д. П. с любопытством, но как-то странно. Я-то не знал, что Лешка – его «крестник»: Кондырев его и с «большой земли» высвистал и в Уфу в школу сварщиков посылал...

– Куда спешить? – говорит. – А это я сейчас объясню.

И к Прозорову:

– Владимир Иванович соберите людей на пять минут.

...В общем, беседовали мы не пять минут, а десять. Хотя время нынче в цене. Но за эти десять минут я просто почувствовал свою личную ответственность. Посмотрел на Лешку Глебова – вижу, и он чувствует. Как будто, если мы с ним чего-то сейчас не сделаем, то потом нехорошо будет, неудобно, знаете ли... А Д. П. говорит: ребята, обещал наш трест «Севертрубопроводстрой» эту нитку пустить к дню рождения Ильича и кто-то такой же, как мы с вами, на восемнадцатом съезде комсомола в Москве, перед всей молодежью рапортовать будет. Вот и думайте. А думать времени нету. И еще, участок у вас небольшой, но ответственный – труба толстостенная... Да и народу вас – не дивизия, не полк, а взвода не наберется. Так что всего в обрез – и людей и времени.

Тут Кондырева спросили кое о чем по поводу самого месторождения. Взял он электрод и прямо на снегу начертил и наш газопровод, и тот, что пойдет вниз, на юг, на Челябинск. У меня до сих пор эта картинка в глазах, до того понятно. И еще Д. П. про Уренгой сказал так душевно и значительно, что я просто почувствовал под ногами эти триллионы кубометров газа, даже страшно стало, ведь стоим на них, не слишком ли близко они подступают к насту? В общем, поговорили и разошлись. И десять минут наверстали. И, как вы знаете, даже больше.

...Стыковка шла – тьфу, тьфу! – как по маслу. И Володя Прозоров твердил себе в бороду, как заклинание, одно и то же: только бы эллипс не попался, только бы не попался, ребята, смотрите внимательнее, и я смотреть буду. «Эллипс» – это плохо, это – деформированная труба, бывает такое – ударят при транспортировке. Но во время центровки двух труб – нормальной и эллипсной – они не совмещаются, край залезает за край, и это мы называем «губой». «Натянуть» такую губу очень трудно: труба толстостенная, 25 миллиметров, рассчитана на мощное пластовое давление газа.

И все-таки незадолго до рассвета мы просмотрели этот проклятый эллипс. На стыке оказалась – губа. И довольно большая. Я вспомнил, что когда в первый день я с Мухановым ездил на трассу, такая история случилась в дневной смене. Трижды тем ребятам попадалась плеть с деформированным отверстием. И трижды их бригадир делал знак «трубачу», и очередную двухтрубку оттаскивали в сторону. Скорость там на центровке терять не хотели. Я сказал об этом Прозорову, но он покачал головой.

– Нет, парень, эта труба золотая, за нее валютой плачено. Как же мы ее выкидывать будем?! Попробуем центровать...

И мы стали пробовать. И грели мы ее и крутили вороток центратора что было мочи. В конце концов добили мы этот стык. И губу натянули. И заварили. А когда пришли в себя от изумления, увидели, что подъехал «уазик» и из него выходит управляющий трестом, а с ним – какой-то небритый тип с фотоаппаратом. Прозоров только присвистнул.

– Ну, если сам Черников среди ночи пожаловал, значит, и вправду дело наше серьезное...

Черников

Алексей Иванович Черников, управляющий трестом, смуглый, темноволосый человек высокого роста, в полушубке, в унтах, по виду – обычный трассовик, совершал будничную поездку по трассе в самый разгар сезона.

Сезон... У нас это слово по вполне понятным причинам ассоциируется с прилагательным «бархатный». Однако есть еще и другой сезон – с трескучими морозами и штормовыми ветрами, где один метр в секунду приравнивается к одному градусу – вниз. Сезон, обладающий счастливым свойством наглухо сковывать реки и небольшие болота, по площади равные Бельгии. Это хороший сезон, нужный сезон, ибо благодаря ему становится возможным путь на Уренгой и людям, и тяжеленной технике, и оборудованию.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• 12
• 13
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.