Охрана здоровья советских людей гарантирована Конституцией СССР. Где бы ни находился больной, в какое бы время дня и ночи ни пришла в наш дом беда, служба воздушной скорой помощи готова прийти на помощь. Таков один из законов нашей социальной системы, самой гуманной, самой человечной в мире.

Рейс на Мезень

В тот день заведующий областной санавиастанцией Третьяков закончил операцию около часа, без очереди взял в буфете бутылку минеральной, коржик и булку с маком (ему, как врачу экстрагруппы, без очереди можно) и вместе со всем этим добром заглянул в диспетчерскую. Он был в настроении. Еще бы, четыре часа они провели у операционного стола – сложнейшая трепанация черепа, но вернули молодого парня, попавшего в автокатастрофу, практически с того света. Все четыре часа аппаратура, за которую отвечает Третьяков, работала великолепно, анестезиологам удалось удержать пострадавшего на постоянном пульсе, а это совсем непросто при таких операциях. Теперь есть все основания полагать, что парень поправится.

– Что у нас сегодня? – Третьяков бегло просмотрел журнал телефонограмм. – Есть что-нибудь срочное?

– Кровь нужно в Мезень отправить, у них там тяжелый послеоперационный больной...

Первый раз звонили из Мезени еще утром. Стрелкова только приняла дежурство. Заведующий хирургическим отделением райбольницы просил любым способом доставить им кровь третьей группы, резус отрицательный. Редкая кровь нужна больному, перенесшему операцию по поводу резекции желудка.

Стрелкова тут же связалась с областной станцией переливания крови. Там пообещали две ампулы. Казалось бы, все складывается благополучно. Но тут выяснилось, что мезенское направление закрыто, над районом сплошной туман, видимость почти нулевая. А из Мезени продолжали звонить, там нужно было точно знать: будет кровь или нет? Стрелкова сказала, что кровь есть и ее отправят, как только откроется небо. На том конце провода тихо спросили;

– А если оно откроется слишком поздно?

– Ладно, – сказала Стрелкова, – ждите.

С того времени она уже дважды звонила в аэропорт, звонила метеорологам, ответ прежний: пока район закрыт. Правда, есть надежда на ветер, он может разогнать туман. А может и не разогнать... Вот так. Сиди и жди. А что делать, санитарная авиация, увы, не всепогодна.

Такая сложилась ситуация к приходу Третьякова.

– Да, черт возьми, – Третьяков барабанит пальцами по телефону, – неужели ничего нельзя придумать?

От его благодушия не осталось и следа.

Командир авиапредприятия Николай Федорович Свечников, по натуре человек уравновешенный и спокойный, выслушал Третьякова, не перебивая. Да, район закрыт, надо ждать. Да, он прекрасно понимает, что в Мезени тяжелобольной человек, и не надо ему, Свешникову, говорить об этом трижды, он не маленький и на своем веку вылетал по санзаданиям не одну сотню раз, но если район закрыт и сидят рейсовые самолеты, что же можно поделать? Но переговорить Третьякова было не так просто.

– И все-таки, Николай Федорович, надо помочь Мезени.

Тут Свечников не выдержал.

– Слушайте, Третьяков, вы в санавиации новичок и, наверное, кое-чего не понимаете. У вас там один больной, одна жизнь, а экипаж – это три человека и три жизни, да еще машина. Если бы я каждый раз посылал людей в нелетную погоду, летать было бы уже некому. Это же север, понимаете?! Я тоже отвечаю за жизни людей, как и вы.

И дальше в таком же духе. И он, наверное, был прав. И тогда Третьяков сказал фразу, которая изменила разговор на 180 градусов:

– Без крови тому парню в Мезени не выжить, а мы с вами и ваши ребята останемся целы и здоровы, потому что не любим рисковать.

Свечников после этих слов как-то осекся, кашлянул в трубку и, помолчав с полминуты, сказал:

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.