Сто двадцать девять лет колониального господства напоминают о себе и сегодня. Даже в такой «мелочи», как эта, – в следовании в течение десятилетий английским традициям левостороннего движения: и сейчас еще едва ли не в половине автомобилей, бегущих по дорогам, ползущих по пескам демократического Йемена, руль расположен с правой стороны.

Здесь, в Йемене, – и в душном, закрытом для ветра Кратере, старинном районе столицы страны, и в морском порту, гордости молодой республики, и в Мукалле, центре Пятой провинции, нет-нет да и всплывала в памяти тихая лондонская улица Гайд-парк гейт, где обрел вечный покой сэр Уинстон Черчилль. Политический деятель, бывший последним символом империи. Он с гордостью и, пожалуй, с обидой произнес знаменитые слова о том, что никогда не будет председательствовать на распродаже Британской империи, и поскольку эффектная эта фраза из памяти не стирается, я снова и снова вспоминал ее в НДРЙ, куда приехал вместе со своими товарищами в дни Третьей недели дружбы советской и йеменской молодежи.

И в школе имени Революции, где три тысячи учеников встречали гостей из Советского Союза в просторном дворе, замкнутом кирпичной стеной бывшей британской тюрьмы, – всего лишь чуть более десяти лет назад маячили напротив школьных классов направленные в наряд «Томми». И в техническом институте, где сразу же бросился в глаза лозунг – «Третья неделя дружбы – прекрасная молодежная традиция», где стены украшены портретами В. И. Ленина и трех руководителей Народной Демократической Республики Йемен.

Снова, в четвертый раз в этот день, звучит по-русски «Катюша», песня-символ, песня-приветствие, песня-рукопожатие, и Яхья, коллега-журналист, улыбается и то ли утверждает, то ли спрашивает: «Могли ли англичане представить себе такое?»

Вопрос риторический, и ответа не требуется. Нет, конечно же, не могли. Те, кто, по их понятиям, достоин был образования, получал его в Англии, и не только «Катюша», но и самая идея колледжа для детей бедуинов-кочевников казалась нелепостью.

Яхья Биняхья Осман рассказывает:

– Я из той семьи, которые в Англии, говоря о колониях, стремились отнести к «миддл класс», к среднему классу, но, в сущности, мы скорее бедняки, едва ли не нищие. И потому я вскоре должен был бросить школу – нужно было идти работать. Но и тех знаний, что я приобрел, по йеменским категориям хватало для того, чтобы стал я учителем.

Преподавали в нашей школе на английском языке. Мы учили английскую грамматику, английскую литературу, Шекспира и Киплинга, английскую историю, но ничего не знали о нашей родине...

Путь к высшему образованию был открыт только для представителей компрадорской буржуазии, для детей султанов и тех чиновников, которые были тесно связаны с британскими империалистами.

Меняется карта земли. Становится страницей истории время колоний и протекторатов. Черчилль и силы, стоявшие за ним, не в состоянии были остановить ход Истории.

Страна избавилась от колониальной зависимости. Страна идет по пути завершения национально-демократической революции и перехода к строительству социализма.

Яхья стремился к знаниям. Однако только победа революции дала ему возможность учиться. Он работал и читал, читал, читал. Тянулся к журналистике. Национальных кадров в печати и на радио практически не было. Да и сейчас в газете Союза молодежи демократического Йемена (СМДЙ) всего три сотрудника.

Моего собеседника дважды посылали на краткосрочные курсы в ГДР, а русский язык Яхья учил в Советском культурном центре (сейчас он стал Домом дружбы с СССР).

Журналистом мечтал стать потому, что уже сама эта профессия заставляет учиться, познавать мир, здесь более всего очевидна отдача – народ стремится к информации, к знаниям, к правде.

Начинал работать на радио. А радиоприемники, пусть чаще всего самые скромные, надо заметить, в демократическом Йемене есть у всех.

Яхья мне рассказывал, что однажды в редакцию Би-би-си пришло из одной арабской страны письмо с вопросом: «Что нужно делать, чтобы постоянно быть в курсе всего, что происходит и в своей стране и во всем мире?»

Лондонская редакция ответила:

– Собирайте вещи и переезжайте в демократический Йемен...

Песня о хлопке

Голые мрачные скалы серого цвета, первейшая примета Адена, на глазах становятся темно-серыми, а затем и черными. Сумерки, вечер – эта часть суток здесь почти неуловима: день сразу же переходит в ночь.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.