Город принял!..

Потом Севергин уселся в кресло, закурил, и искры полетели от сигареты во все стороны:

– Это ты с кем так поговорил душевно, а-а? Микито почесал карандашом толстую щеку, невозмутимо ответил:

– Да из районного управления запрашивают, куда гражданин подевался. А что?

– Ничего, – сердито буркнул Севергин. – Я думал, что ты родственников так оглоушил. «В морге ваш Казанцев...» У человека эдак разрыв сердца может приключиться...

– Скажете тоже, Григорий Иваныч! – обиделся Микито. – Что ж я, первый день замужем?

Севергин махнул рукой, ушел в зал справочной службы. А я подошла к Стасу, присела за стол. Он ободряюще, рассеянно улыбнулся:

– Как, привыкаешь помаленьку? – а сам думает о чем-то своем, далеком. Но и он не производит впечатления счастливого человека. Их жизнь в чем-то похожа на кинематограф – там тоже за час проходит два года, – и так она, жизнь эта, плотно набита маленькими, быстрыми событиями, что не остается места для каких-то больших, самых главных. А может быть, я не права, может быть, мне чего-то главного в их жизни не видно, – что-то ведь должно им нравиться в этой гонке, в этой непрерывной нервотрепке...

Пронзительно заверещал телефон.

– Дежурная часть, помдежурного капитан Дубровский слушает...

Я сказала Стасу:

– Ну и работенка у вас!

– А что? – удивился он.

– Никогда не представляла себе, что такое в мире творится...

– Ничего не попишешь – девять миллионов населения. Это тебе не шуточки.

– Не знаю, у меня прямо голова идет кругом: то воруют, то режут, то дерутся... И сплошным потоком, ты глянь, телефон ни на минуту не замолкает...

Тотчас же зазвонили сразу два телефона.

– Дежурная часть. Помдежурного Дубровский...

– Дежурная часть. Замдежурного Микито...

Стас засмеялся:

– За телефоны не беспокойся – после ноля притихнут. А что касается «потока», то вспомни, как ты первый раз к себе, в «Скорую», на практику пришла? Тоже, наверное, не очень-то весело показалось?