— Не знаешь, как жены сбегают, да?

Он захохотал, но Кириллову было не до смеха.

– А пожар? – растерянно пробормотал он. – Она же сгорела...

— Ты ужасный человек, Кириллов, – сказал Хусаинов. – Ты все время обо мне думаешь плохо. С бывшими соседями я говорил? Говорил. Уважаемые люди. Знают: не было пожара, никто не горел. Мужик из-под следствия вышел, а она ему хвост показала. К девчонке нанял женщину. Приметная особа – со шрамом на щеке, люди помнят, уважаемые люди. С полгода ходила, потом он уехал...

— Фамилия? – простонал Степан Николаевич в трубку, услышав про шрам.

— Чья фамилия?

— Ну этой, которая со шрамом. Кормилица или как...

— Фамилию не знаю, – сердито сказал Хусаинов. – Ходила – знаю, фамилию – нет.

— Узнать можешь?

— Нет, ты все-таки ужасный человек, Кириллов, – сказал Хусаинов со вздохом и положил трубку.

— Нифонтов Павел Сергеевич?

Острая, клином бородка, веки полуопущены, кажется, что он все время щурится. Руки лежат на столе. Пальцы слегка подрагивают.

– Да, Нифонтов я.

Бумагу от Хусаинова Кириллов получил, но она его не обрадовала.

— Уточним кое-что. Вы родились 30 апреля 1917 года?

— Да, здесь, в Нылке.

Золотое детство следователя не интересовало. Хотя у Нифонтова оно вряд ли было золотым. Дед его и отец кустарями-одиночками были, клещи для хомутов гнули. Парнишку в школу долго не посылали, к своему ремеслу хотели приучить. Но у парнишки были свои интересы. Уехал он в Нальск, там и школу ФЗО кончил по слесарной части. К двадцати трем годам отслужил в армии и в Нылку вернулся. А вскоре и война началась.

— Где вы были в конце июля сорок первого?

— В Нальске, в военкомате.

Все правильно. Двадцать седьмого июля Нифонтов отправился на фронт. А детдом эвакуировали где-то между двадцатым и двадцать пятым, точнее установить эту дату не удалось.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• 11
• 12
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.