Мой брат Валерик

– Он очень хороший человек, и ты должна любить и уважать его.

– Почему вы не живете вместе? – как-то спросила я.

– Так получилось, – ответила мама, – Только, пожалуйста, не вини его – ни он, ни я не виноваты...

Степа объяснила мне все как есть.

Папа и мама вместе учились в университете. И поженились, еще учась на третьем курсе; тогда папа переехал к маме, в Лосинку, где мама жила с бабушкой.

Я родилась в тот самый год, когда умерла бабушка. И маме было очень тяжело: подпирали выпускные экзамены, надо было много готовиться, а тут на руках семья: я и папа – папа сам признавался, что не выносит решительно никаких хозяйственных забот, и ничем не помогал маме.

И тогда к нам пришла Степа. Она была старинной знакомой бабушки, жила неподалеку, у сына, здорово не ладила с невесткой и все порывалась уехать куда-то в Полесье, откуда была родом и где жили земляки, помнившие ее с юности.

По словам Степы, как только она вошла в дом и увидела маму, ходившую по комнате, держа меня на руках, и по дороге то и дело заглядывавшую в книгу на столе, она сразу же решила: здесь я останусь.

Она взяла меня у мамы, и – о чудо! – я вдруг перестала орать.

А Степа сказала:

– Садись давай, учи как следует, я с нею буду..

С того дня в доме наступило полное благополучие. Я была ухожена, мама и папа могли готовиться к экзаменам сколько угодно; когда они приезжали из Москвы в Лосинку, их всегда ждал обед... Мама сказала Степе:

– Тетя Варя, я ведь не могу вам платить зарплату, у нас две стипендии, и все.

– А я разве прошу? – спросила Степа.

У нее были небольшие сбережения, и она охотно вносила их в общий небогатый котел. И первая предложила сдать на время бабушкину комнату какому-нибудь тихому жильцу, непременно одинокому и непременно мужчине. Пусть доход и небольшой будет, а все помощь. Но она ни за что не хотела сдать комнату женщине.

– От бабы одно беспокойство, – говорила. – То стирка, то глажка, то еще что-нибудь, а мужик, он, как голубь, повертелся, взлетел – и нету его.

Бог его знает, где повстречался ей Василий Васильевич, но как-то она привела его, сказала:

– Вот подходящий жилец, лучше не придумаешь.

Василий Васильевич водил поезда в Сибирь, бывал в отсутствии по десять – двенадцать дней в месяц, семьи у него не имелось, по всему было видно, как считала Степа, человек он тихий, положительный и, кажется, непьющий.

Он снял у нас комнату на год, через год ему обещали дать комнату в новом доме, однако прошло и три и четыре года, комнаты ему все не давали; сперва он ходил, узнавал, просил, пробовал добиваться своей жилплощади, потом прижился у нас и остался жить уже, должно быть, до последнего своего часа.