Кто потом попивал из фляжки молоко, а кто покуривал, и все мы, сидя в соломе или лежа на боку, наслаждались светлой осенней теплынью, когда Паша начал улыбаться да молча покачивать головой. Большие хрящеватые уши, вокруг которых вращались в детстве все многочисленные Пашкины прозвища, так и остались торчать, и, глядя на него, сидевшего сейчас с непокрытой головой, можно было в шутку предположить, зачем ему такая просторная шапка.

Паша наконец заговорил:

– А ты расскажи, Сережка, расскажи, как Саня тебя к порядку на охоте приучил?

Двое остальных моих друзей тоже стали посмеиваться.

– Да как? – начал Сережка, который лежал, покусывая соломинку, и лениво щурился из-под коротенького, надвинутого на самые глаза козырька.

И Паша нетерпеливо подзадорил:

– Ну, как, как?..

– Я тогда в «Сельхозтехнике» работал. Бортовой «газик» был, новенький и с брезентом. Вот они

каждую субботу: ну, давай завтра? Поехали? А я человек компанейский... Чего ж не поехать?

Саша Мирошников уже как будто ожидал своей очереди. Тряхнул цыганскими вихрами, и черные глаза его насмешливо сузились:

– Спрашиваю: а сам-то постреляешь? Будешь охотиться? А он: ну, ты заряди мне с десяток... А хватит тебе, говорю, с десяток? Хорошо.

– Вот идем, я с краю...

– Сапогами шмурыгает, за версту слыхать...

– А они, верить, ну, прямо из-под ног. Были бы хвосты подлинней – наступал бы!

– Вот наш Сережка прикладывается – б-бах! С одного ствола. Со второго! А заяц как бежал себе, так и бежит...

– Представляешь? Что, думаю, такое? Вроде целюсь хорошо, а мажу и мазку...

– А потом уже остался у него последний патрон, – торжественно сказал Паша. – Вдруг видим: садится наш Сережка прямо в борозде, достает ножик, начинает пыж выковыривать...

– А он мне вместо дроби, знаешь, что, оказывается, положил?

– Ну, что, что? – радовался Паша.

Саша опять тряхнул черными вихрами и приподнял палец:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.