В родном поселке

- Ну и что с того? - сказала она. - Это твои такие пироги, а мои, может, совсем другие.

- А какие твои пироги? - растерянно, с опаской спросил он.

- Ух, какой ты шустрый! Ты всегда такой? То сонный ходишь, то как наскипидаренный. Видно, и пироги твои такие же: то ли недожаренные, то ли с угольками.

- Чего мелешь? Чего закавыками такими говоришь? Тут разговор про жизнь - жениться на тебе хочу, дура! А она про пироги.

- Между прочим, еще не жена, дур мне не засовывай, а то вообще в упор тебя не увижу. Понял?

Она рубанула воздух своей маленькой крепкой рукой в варежке и, вскинув голову, пошла к проходной. Он с досады хлопнул себя по бедру, приподняв для этого ногу, плюнул в снег и кинулся вслед за Танькой. Она уже шла по территории с поджатыми губами, с глазами круглыми, немигающими, нацеленными прямой наводкой в цеховые ворота. Он догнал ее, загородил дорогу.

- Таня, ты че? Я ж так, без умысла.

Танька подождала, пока он высказывался, потом молча обошла его, как дерево или бетонную конструкцию, которую не своротишь, и, не обернувшись, ушла в свой цех.

Вечером Игорь заявился к Таньке домой с дружком своим Васькой Пятуниным - киномехаником поселкового клуба. Отец Таньки, Макар Игнатьевич Стрыгин, сидевший на кухне в нательном белье и читавший от корки до корки нужный ему журнал «Политическое самообразование», услышав мужские голоса в прихожей, тотчас высунул свою круглую плешивую голову.

- Макар Игнатьевич, до вас, здрасьте! - торопливой скороговорочкой сказал Васька, низенький крепыш, курносый, улыбчивый, одногодок Игорю.

Оба они переминались с ноги на ногу, умещаясь на половичке у порога, держа в руках шапки, покашливая и шмыгая носами. Танька дернула головой, отчего тоненький рыжий хвостик на затылке смешно мотнулся из стороны в сторону, фыркнула и, окинув гостей круглым глазом, ушла в комнату. Макар Игнатьевич вышел из кухни, высокий, тощий, с выпирающими ключицами, жилистой шеей и тонкими руками - хоть почти всю жизнь на мясе, но, видно, из такой породы, что, как говорят, не в коня корм.

- Слушаю, молодежь. По какому вопросу? - осведомился Макар Игнатьевич, поддергивая кальсоны.

- По личному, - примигнув на Игоря, осклабился Васька. - Как говаривали в старину: у вас товар, у меня покупатель. - И Васька осторожно, медленно, держа двумя пальцами за горлышко, вытянул из бокового кармана бутылку водки.

- Ага, - только и сказал Макар Игнатьевич, смущенно закашлявшись. Он похлопал себя по груди и болтающимися руками показал ребятам, чтобы раздевались и проходили в комнату, а сам юркнул на кухню.

Парни сняли полушубки, разулись и в носках, на цыпочках - Васька впереди, за ним Игорь - прошли в комнату. Посередине, под розовым абажуром, стоял круглый раздвижной стол, накрытый полиэтиленовой скатертью с зелеными полустертыми розами, четыре стула с матерчатыми спинками аккуратно приставлены по четырем сторонам стола. Вход в другую комнату был задернут вышитыми шторами - они покачивались, словно там кто-то ходил или неосторожно дышал на них.

Васька, шутливо прицелившись, опустил бутылку в центр стола, Игорь, покосившись на шторы, вытащил из кармана вторую бытулку и поставил ее рядом с первой.

Из кухни выглянул Макар Игнатьевич с растерянным красным лицом и замахал своими болтающимися руками - парни поняли, что им предлагают сесть. Они отодвинули стулья. Хозяин закивал горячо, одобрительно и, пробормотав что-то в смущении, странной припрыжкой, на цыпочках пронесся к шкафу. Набрав ворох одежды, он убежал на кухню. Наконец, после возни, какого-то атуканья и ворчания он появился одетый по всей форме - в костюме, в белой рубашке и даже при галстуке. Вслед за ним важно вышел большой серый кот и стал тереться о ноги с хриплым, рокочущим мырканьем. Макар Игнатьевич строго прицыкнул на кота, словно тот был собакой, но тут же забыл про него и сел за стол, скрестив свои длинные руки на груди.

- Богатый у вас котище, - сказал Васька, приподняв кота за передние лапы и дунув ему в морду.

- Да, кот передовой, - охотно заговорил Макар Игнатьевич. - По мышам пря А рекордист, две нормы за смену заколачивает.

Парни загоготали. Макар Игнатьевич зябко посмеялся и вдруг заметил, что на столе стоят две бутылки водки. Руки его взметнулись, он энергично почесал за ушами.