Нелишне добавить к этому, что после войны Умберто Нобиле был избран в парламент по списку Итальянской коммунистической партии.

...Шли годы. Полюс, неоднократно посещенный «воздушными гостями» (Амундсен, Берд, Нобиле), по-прежнему оставался необжитым.

Новую страницу в истории освоения Арктики открыли советские ученые и авиаторы. Примером челюскинской эпопеи 1934 года они доказали, что на морском дрейфующем льду можно жить, вести длительные наблюдения, принимать и отправлять самолеты. Но одно дело – Чукотское море в сотне километров от берегов и совсем другое – океан, полюс, где, по авторитетным свидетельствам Амундсена и Берда, состояние льда исключает возможность посадки самолеток.

Как известно теперь из учебников географии, наши летчики во главе с М. В. Водопьяновым опровергли это мнение в мае 1937 года. И снова я хочу предоставить возможность читателям взглянуть на это событие глазами его современников. В 1937 году журнал «Смена» писал: «Коллективная воля Советской страны к овладению полюсом преодолела все преграды. Полюс стал советским. Победа одержана без едином жертвы и досталась как будто бы легко.

...Но легкость завоевания Северного полюса лишь кажущаяся. Мысль о станции у полюса зрела много лет. Завоевание его было подготовлено годами работы огромного коллектива полярников и всей страны под руководством партии и правительства. Не одни отважные летчики, полярники и навигаторы завоевали Северный полюс. Его завоевали также конструкторы советских летательных аппаратов, моторов, научных приборов и специальной аппаратуры. Его завоевали инженеры, стахановцы, старые полярники, отдавшие для успеха общего дела весь свой многолетний опыт, ученые, вся Советская страна. Страна воспитала людей для героической зимовки:

жизнерадостного и энергичного Папанина, энтузиаста, давнишнего обитателя полярных стран радиста Кренкеля, опытного полярника Ширшова и скромного талантливого ученого Федорова.

...Как маяк для всего культурного человечества, стоит теперь на дрейфующем льду миниатюрный советский поселок. В центре его – палатка из гагачьего пуха, на ней эмблема великой страны трудящихся: серп с молотом и красная звезда. Как символ победы над вечной полярной ночью, машет крылами ветровой электродвигатель. Как знак культурного завоевания мира, реют над поселком флаги с эмблемой СССР».

А потом, после Отечественной войны, в высокие широты пошли одна за другой комплексные воздушные экспедиции: «Север-2», «Север-3», «Север-4» и так далее. Нумерация дрейфующих научных станций СП, начатая папанинцами, быстро перевалила за два десятка. Не осталось в Центральном Арктическом бассейне уголка, не посещенного нашими авиаторами и учеными, не нанесенного на карту...

И, наконец, в августе 1977 года, сорок лет спустя после первого воздушного десанта. Северный полюс встретил морской надводный корабль. Тоже первый в истории, тоже под флагом СССР. И в этом знамение времени!

Атомоход «Арктика» пришел сюда не в дрейфе, как несло когда-то нансеновский «Фрам», а поистине напролом, о чем мечтал когда-то адмирал С. О. Макаров. Впрочем, что сравнивать век минувший с веком нынешним. У топок «Ермака», построенного по замыслу Макарова, несли вахты 60 кочегаров, сжигая ежесуточно до ста тонн угля. И каждые две-три недели бункера ледокола надо было пополнять со специального судна-угольщика.

У реакторов, турбин и прочих механизмов «Арктики» на своих постах 50 инженеров. Запасы ядерного горючего на атомоходе практически неограниченны – нескольких килограммов хватает на весьма долгий срок. Нелишне сопоставить и энергетическую мощность кораблей: на «Ермаке»-10 тысяч лошадиных сил, на «Арктике» – 75 тысяч. Словом, «дедушка ледокольного флота» по всем статьям не может идти ни в какое сравнение со своей «атомной внучкой».

И еще напомним: «Ермак» – первенец арктического флота – строили хотя и по отечественному проекту, но за рубежом, в Англии, поскольку российские судостроители того времени за такой сложный заказ не орались. «Арктика» же – второй (после флагмана «Ленин») атомоход, сооруженный целиком нашими советскими предприятиями.

Показательно и то, как со времен С. О. Макарова изменилась и сама точка зрения на условия навигации в морях Крайнего Севера. Горячо ратуя за ледоколы, Степан Осипович, однако, считал, что Карское море доступно для кораблей всего два месяца в году: в августе и сентябре. Что сказал бы почтенный адмирал, доживи он до наших дней, если бы увидел, как в разгар полярной ночи – в ноябре, декабре и даже иногда в январе – грузовые суда проводятся ледоколами между низовьями Енисея и Мурманском? Норильская руда доставляется цветной металлургии Кольского полуострова! Такие транспортные операции начали осуществляться еще в девятой пятилетке и повторяются из года в год.

Немало удивился бы Степан Осипович, случись ему побывать в последние два года на Ямале: туда весной и даже раньше, в конце зимы, вслед за ледоколами прибывают караваны с оборудованием для строящихся газовых промыслов. Вот какие важные задачи индустриального развития Севера помогает решать флот! По опыту зимних плаваний в низовья Енисея и на Ямал можно рассчитывать, что, в недалеком будущем на отдельных участках трассы Северного морского пути навигация будет продолжаться почти круглый год.

Благодаря техническому прогрессу изменяются традиционные географические понятия. Издавна, с той поры, как начал осваиваться Северный морской путь, судоходной считалась трасса, пролегающая в прибрежных арктических морях: там и глубины и течения изучены и льда меньше, чем в высоких широтах. Но прикинем по карте с циркулем и линейкой: если плыть высокими широтами от Мурманска до Чукотки, будет ближе на добрую тысячу миль. Однако осилить такую высокоширотную трассу могут лишь мощные ледоколы и транспорты с достаточной скоростью хода и усиленным ледовым креплением корпусов. Таких судов во флоте становится все больше и больше, препятствия к освоению новых районов плавания снимаются успехами судостроения.

Наступает пора высокоширотных трасс в арктическом мореплавании. Вот, в сущности, ответ на вопрос, почему небывалая в истории экспедиция на надводном корабле к Северному полюсу была скромно названа «Экспериментальным транспортным рейсом».

Нелишне напомнить, что экспериментальный транспортный рейс, запланированный на 29 дней, занял менее двух недель. По маршруту Мурманск – полюс и обратно атомоход прошел 3852 мили, из них 1200 миль через сплоченные Ноля многолетнего льда.

Выписки из вахтенного журнала и дневников позволяют нам представить некоторые моменты этого исторического рейса.

9 августа. В 20.00 атомоход «Арктика» отдает швартовы в Мурманском порту.

По выходе из Кольского залива курс прокладывается на северо-восток.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.