Двадцать лет назад, в мае 1956 года, партия призвала комсомольцев, всю советскую молодежь направить 400 – 500 тысяч лучших своих представителей на освоение богатств Сибири, Дальнего Востока и Крайнего Севера, на строительство электростанций, металлургических, химических, нефтеперерабатывающих и машиностроительных заводов, рудников, угольных шахт, железных дорог...

Запсиб – один из форпостов трудового подвижничества добровольцев. Старейшая Всесоюзная ударная комсомольская стройка, Западно-Сибирский металлургический гигант стал незабываемой вехой в биографиях тысяч молодых людей, комсомольцев. Будням великой стройки посвящается документальная повесть писателя Гария Немченко, много лет работавшего на Запсибе.

Часто мне теперь снится примерно один и тот же сон: высокие стены в лесах, стальные конструкции, башни из бетона, переплетения труб, лестничные клетки, какие-то бесконечные эстакады, переходы, площадки... На какую только верхотуру в таком сне не заберешься, по какой только узенькой бал очке не пройдешь, и нигде не застрянешь, отовсюду запросто спустишься, выйдешь из любого лабиринта, ниоткуда не свалишься. И везде чувствуешь себя удивительно спокойно, все тебе удается, все ладится, а кругом, где бы ни шел, встречается тебе народ, много народу – работают, курят, идут толпой, стоят кружком, сидят рядышком, и все это будто бы твои хорошие знакомые или просто добрые люди, потому что и ты им беспрестанно киваешь, и они с тобой то и дело здороваются.

Сперва я задумывался каждый раз: что бы этот идустриальный сон мог значить? И долго не мог сообразить, а потом вдруг понял: да вот же! Это просто снится мне стройка. Наша стройка Запсиб.

Зимою пятьдесят девятого года мы с Геннадием Емельяновым – полный штат многотиражки с погромыхивающим названием «Металлургстрой» – сидели в разных углах крохотной, забитой сизым папиросным дымом комнатушки и часто в одно и то же время заняты были делами прямо противоположными: я в очередной раз упрямо вставлял это новое тогда на Антоновской площадке слово в очерк или в корреспонденцию, а шеф мой всюду, где только находил его, безжалостно вычеркивал: еще, мол, одна абракадабра!

Он к тому времени уже по праву считался опытным газетчиком, ходил в молодых, большие надежды подающих прозаиках, а я был только что со студенческой скамьи и, хоть входило это в прямые мри обязанности, не мог даже составить макета – этим, попутно обучая меня хитрому ремеслу ответственного секретаря, занимался у нас редактор. Куда мне было с ним спорить?

И оставалось только огорченно вздыхать: да разве же в самом деле непонятно, что только так – деловито, весомо, коротко – и должна называться гигантская стройка?!

Рядом с нашим поселком тогда еще, можно сказать, и конь не валялся.

Вечером, забравшись на сопки, мы с завистью поглядывали в сторону города, где неслышно помигивали, приподнимали темное небо алые сполохи от плавок на том самом комбинате, который тридцать лет назад вырос на площадке с легендарным именем: Кузнецкстрой. Теперь на другом берегу Томи начиналось строительство нового большого завода – Западно-Сибирского металлургического, и мне казалось, что атом самом сокращении, которое мой редактор упорно не пускал на страницы многотиражки, как бы слышалось эхо первой далекой пятилетки...

Должен сказать, что я оказался терпеливее своего шефа: в конце концов ему надоело делать помарки. И первым среди газет наш крошечный листок применительно к стройке официально утвердил сокращение: Запсиб.

Вовсе не хочу подчеркнуть свою в этом деле заслугу, потому что не я придумал это слово: его давно уже писали и на коричневых боках приходивших на стройку товарных вагонов и в соответствующей графе накладных. Но думать об этом бывает приятно – что помог проклюнуться, помог на первых порах подрасти слову, которое хорошо теперь знает страна и которое и для меня самого и для многих моих друзей стало и таким дорогим и таким всеобъемлющим, потому что для нас Запсиб – это и наша молодость, и горячая, до седьмого пота работа, и беззаветное, не знавшее предательства наше товарищество... Удивительно все переплелось: и эти громадные, давно уже черные от копоти и графита цехи, и запах коксохима, и дружеская улыбка, и чья-то крепкая рука, которая помогла тебе взобраться в кузов, когда на ходу садился в набитую, словно сельдями в бочке, «коробочку», и свадьбы, на которых кричал «горько», и собственные твои сыновья – все одно и то же: Запсиб.

Попробуй поищи-ка слово, которое для многих было бы таким же емким!

Не так давно пришло мне одно интересное письмо.

«А можно напечатать такую книжку? – спрашивал человек. – Пускай в ней не будет ни героев, ни подвигов и даже биографий не будет, ничего, а просто фамилии, кто работал на стройке. «Они строили Запсиб» – так назвать эту книгу. А в ней одни фамилии: Иванов, Петров, Сидоров. Ну, имя-отчество. И где родился, чтобы не было путаницы.

Спорить готов на что угодно: такая книжка была бы нарасхват».

О себе, кроме того, что живет теперь в Костроме, ничего такого он не сообщил, не дал обратного адреса, даже фамилию на конверте написал не очень разборчиво – просто расписался... Может быть, размышлял: зачем? Не о своей ведь славе пекусь – об общей. Уж если и в самом деле выйдет такая книжка, вот тогда...

Многие из тех, кто строил Западно-Сибирский металлургический, стали нынче и знаменитыми и стали знатными, имена их известны не только в Новокузнецке и не только в Сибири.

Но вот жил себе на Антоновской площадке самый обыкновенный человек. Громкой славы себе не заработал. Только помнит душа: причастен.

А прочитает в газете гордую строчку, услышит какую новость по радио, увидит знакомое лицо по телевизору, и сердце забьется чаще, и нахлынет вдруг то, что казалось давно позабытым.

Кто он, этот нынешний костромич? Что делал на Запсибе? О чем помнит?

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.