Встретиться и не расставаться

– Значит, служитель богини Ники. Это в переводе с греческого. Можно и иначе – человек Ники. Красивая богиня, стремительная. Все в ней – полет. Только куда?

– Не пойму, о чем вы? Ведет она за собой к победе.

– Да, но чьей? Кому она несет победу сегодня, а кому завтра? Своевольная богиня. Потому и опасная. Она вроде сама по себе и никому не служит.

– Так я о Нике никогда не думал.

– Жаль, следовало бы. Кстати, стоит ли у вас на рабочем столе копия статуэтки Ники? Если оставите адрес, вышлю. Впрочем, ваш адрес узнать несложно. – Постойте, – сказал Панкратов. – Не торопитесь. Вы меня сбили с дыхания. Неужели вы действительно меня запомнили? А если запомнили, то почему?

Теплоход качнуло на волне – наконец нашлась такая, которая решилась всерьез броситься на железное чудище. Панкратов успел ухватиться за поручень. а девушку чуть было не ударило о жалюзи, прикрывающие окно каюты. Ее пришлось поддержать под локоть.

– Рука крепкая, – сказала она вместо благодарности. – И реакция отличная.

– Профессиональное. Но скажите мне, почему вы запомнили мою фамилию? Ведь летают многие, фотографий в газетах сотни. Значит, что-то заставило...

– Что-то заставило. И сейчас объясню, что именно...

Но в это время репродуктор над головой грянул песню. Была она старенькой и давно забытой большинством населяющих Землю людей, а когда-то очень популярной и трогающей за душу – Скажите, девушки, подружке вашей. Только пели ее как-то по-новому и пели хорошо, по-настоящему. Голос был свободно льющийся, гибкий, но мощный. Он шел не параллельно с музыкой, а, казалось, купался в ней.

– Франко Корелли. Пел в «Ла Скала», но теперь уже не поет. Ему, наверное, к семидесяти. А запись осталась. И если вдуматься, это удивительно – она уже живет как бы сама по себе. Наверное, так удивлялись когда-то люди, когда изобрели письменность, а потом книги... Человек ушел, а мысли его, чувства остаются в наследство другим... Тут еще сложней – голос, эмоции... Мы всего этого еще не понимаем. Остались записи Шаляпина, Карузо, Рахманинова и Иозефа Гофмана... Как нынешним певцам и пианистам соревноваться с великими предшественниками?

– А как поэтам вступать в споры с Гомером или Пушкиным? Просто пишут на другие темы.

– Но певцу и пианисту невозможно петь или играть только новое. Они должны исполнять и то, что уже исполняли до них. В этом сложность.

– Вы очень много знаете, а главное, легко ориентируетесь в этих знаниях.

– Профессиональное! – Ответ был не без иронии, это она ему отплатила за небрежно брошенное слово по поводу хорошей реакции. – Я педагог. Сейчас, правда, уже нет. Аспирантка.

– Музыки?

– Нет, истории культуры. Следовательно, скорее философии. Только но начинайте длинно и правильно говорить, насколько это важно и какую прекрасную специальность я избрала.

– Хорошо, что предупредили. Я уж было собрался...

– А сейчас вы выиграли подачу: ответили спокойно, честно, без иронии, разве что с едва заметной самоиронией. Впрочем, самоирония тоже очень часто идет не от добра: боятся, что обидят, а потому предпочитают сами выставить себя чуть-чуть в смешном свете и так разоружить собеседника.

Вот тут-то теплоход качнуло всерьез, но Панкратов краем глаза заметил гребень надвигающейся волны, и успел принять все меры предосторожности заранее, и по глазам девушки понял, что это замечено и оценено.