Сергей Гаврилович! Долго размышлял, стоит ли обращаться к Вам сейчас, после суда над Игорем. Понимаю, что Вам нелегко. И все-таки решил: стоит. Думаю, письмо поможет объективнее оценить случившееся, сделать выводы на будущее. Да и нет у меня другой возможности поговорить с Вами об Игоре – Вы же уклоняетесь от встреч.

Вас не было на процессе. Почему? Вряд ли можно считать достаточным объяснение жены: «Приболел». Когда речь идет о судьбе единственного сына, о том, сможет ли он получить вовремя, на свободе, паспорт гражданина СССР, насморком и даже повышенной температурой вполне можно пренебречь. Видимо, у Вас другое мнение? Впрочем, это удивительно лишь на первый взгляд. Ваше отсутствие в зале суда на процессе о злостном хулиганстве подростков с участием Игоря объяснимо. Это, я думаю, логический итог несложившихся отношений с сыном.

Знаете ли Вы по крайней мере, что произошло? Какое преступление совершил Ваш сын? Видимо, весьма приблизительно, со слов жены. Но может ли быть объективной несчастная мать? Считаю своим долгом рассказать Вам эту уголовную историю, с которой я знакомился по заданию редакции. В ней наверняка откроются такие черты характера сына, такие стороны его жизни, о которых Вы предпочитали не знать уже несколько лет.

Итак, был обычный зимний вечер. Не поздний. Вы, видимо, тихо-мирно сидели перед телевизором. Отсутствие Игоря Вас не удивило. Его давно уже не было по вечерам дома. Где он? С кем? Чем занимается? Задавали ли Вы ему эти вопросы? Вполне допускаю, что задавали. И удовлетворялись дежурным ответом: «С друзьями гулял».

Собрались «друзья» – в тот зимний вечер их было шестеро, – как всегда, на старой, заброшенной голубятне. Голубей в ней давно не водилось, а убрать нелепое, полуразвалившееся строение ни у кого руки не доходили.

– Сбросимся, – предложил Михаил Шмырев. По возрасту Шмырь даже моложе Игоря, но властный характер, независимый и жестокий нрав, природная сообразительность сделали его лидером компании, к которой давно примкнул Ваш сын.

Все вывернули карманы, хватило на четыре бутылки дешевого вина, купленного незнакомым «добрым» дядей. Судья спрашивал каждого из шестерки: из чего пили, где, была ли закуска?

– В подъезде. Чтоб никто не видел. Там тепло. Нет, стакана не было.

Из ответов подсудимых Вы можете легко себе представить атмосферу выпивки, конечно, далеко не первой в биографии пятнадцатилетнего Игоря. Это не голословное утверждение. Заместитель директора школы, выступавший на суде, однажды видел Вашего сына и Шмырева на школьном вечере в «явном подпитии».

«Подогревшись» в подъезде, пошли гулять. Редкие прохожие, издалека заслышав приближающуюся компанию, предпочитали обойти ее стороной. С каждой минутой хмель дурманил все сильнее, возникло ощущение удальства, бесшабашности, когда море по колено.

– Я гуляла с собакой, – рассказала мне до суда одноклассница Шмырева и Вашего Игоря. На суд она идти побоялась, дружки подсудимых настойчиво «советовали» ей там не появляться. – И встретила эту банду, другого слова не подберу. У Шмырева, Прохорова и еще двоих в руках были палки.

Подсудимые дружно заявят, что никакого оружия, ни железного, ни деревянного, не имели.

В зале суда в качестве официального представителя присутствовал заместитель директора школы по воспитательной работе. Других педагогов на процессе не было. Не пришла и классный руководитель Игоря Татьяна Глебовна. Ограничилась куцыми, в полстранички, характеристиками. Не пришли и одноклассники. Это меня удивило. Еще в сентябре, за полгода до суда, в школе разбиралось персональное дело двух учеников восьмого «Б» класса, Михаила Шмырева и Игоря Прохорова.

То дело тоже сродни уголовному: избиение одноклассника. Жестокое и на первый взгляд безмотивное. Жертвой Шмыря и Вашего сына стал тогда хороший ученик Толя К. Татьяна Глебовна, характеризуя его, не скупилась на добрые слова. «Учится без троек, занимается в музыкальной школе, комсомольский активист».

В этом-то и заключался мотив физического оскорбления. Хулиганы ненавидят дисциплинированных ребят подсознательно. Хорошая учеба и общественная активность пробуждают в агрессивных разгильдяях мстительные инстинкты.

После того избиения класс окончательно отвернулся от Михаила и Игоря.

Вернемся снова к суду. Самого пострадавшего не было в зале. Телесные повреждения, нанесенные ему подростками, вызвали серьезное расстройство здоровья. Две недели Шаров лечился в стационаре. Через месяц после выписки у него открылась язва. «На нервной почве», – констатировали врачи. Во время процесса он снова лежал в больнице.

Удивительно схожими, словно отпечатанными под копирку выглядели показания подсудимых. Разительно отличался от них рассказ главной обвинительницы – жены пострадавшего.

– После выпивки мы решили немного прогуляться, – излагал Шмырев. – Шли спокойно, никому не мешали.

– Часов в девять мы с мужем вышли подышать перед сном свежим воздухом, – рассказывала Шарова. – Вскоре услышали, а потом увидели группу безобразничающих подростков. Они орали, дико хохотали, палками били по кустам.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.