Сейчас на собрании шел спор только о том, как бы выиграть время. Одни советовали, чтобы пока перебраться в казармы зап. гвардии гренадерского полка, который все время был с нами и за нас, другие советовали перейти в Петропавловскую крепость. Надо было торопиться, т. к. срок, данный Кузьминым, уже истек, и каждую минуту можно было ожидать начала артиллерийского обстрела. Большинство голосов решило идти в зап. гв. гр. полк, и мы с Рошалем отправились туда первыми, чтобы предупредить полковой комитет, а остальные стали собираться, чтобы идти туда следом за нами.

В помещении комитета гренад. полка оказалось много офицеров, которые окружили нас и с натянутой любезностью стали расспрашивать о происходящих событиях. Мы весьма неохотно удовлетворяли их любопытство.

Между тем время шло, а никто из наших товарищей из дворца Кшесинской не появлялся. По-видимому, в наше отсутствие что - нибудь произошло. Тогда мы покинули гренадерский полк и направились обратно во дворец Кшесинской. По дороге от одного из наших товарищей мы узнали, что вопрос о переходе в последнюю минуту был перерешен, и все направились в Петропавловскую крепость. Я благополучно прошел мимо дворца Кшесинской и скоро уже был у массивных ворот Петропавловской крепости. Здесь я увидел Н. И. Подвойского, поспешно садящегося в автомобиль.

- Я уезжаю в Ц. И. К. Советов, - на ходу крикнул он мне: оставляю крепость в ваше с тов. Мальцевым распоряжение. Тов. Мальцев, прапорщик, член всероссийского бюро военных организаций, стоял тут же. Попрощавшись с тов. Подвойским, мы пошли делать необходимые распоряжения по обороне крепости.

Между тем, кольцо войск вр. пр. все суживалось и суживалось вокруг нас. Уже ясно видно было, как перебегали в Александровском парке от дерева к дереву вооруженные солдаты. Вскоре на наших глазах без единого выстрела был занят дворец Кшесинской. Сопротивляться нам во что бы то ни стало, было безумием и бессмыслицей. В нашем распоряжении находилось всего около 300 матросов да человек 200 пулеметчиков 1 - го зап. полка.

От осаждающих войск пришел парламентер, который предложил нашим парламентерам пойти во дворец Кшесинской для переговоров. Быстро было созвано небольшое общее собрание, на котором в качестве парламентеров были избраны: кронштадтский анархист Ярчук, один матрос, фамилии которого я не знаю, и я. Вместе с нами отправилось несколько офицеров гарнизона Петропавловской крепости, членов гарнизонного комитета. Пройдя сквозь цепи осаждающих войск, мы вступили, наконец, во дворец Кшесинской. Как все изменилось здесь за такой короткий срок!

Всюду звенят шпоры, всюду офицеры. Только одно знакомое лицо попадается нам навстречу. Это член Петерб. ком. партии тов. Рахия. Он сидит на столе, недалеко от входа. Вокруг него толпятся солдаты. Вероятно, он арестован. Парламентерами со стороны вр. пр. являются: меньшевик Богданов, уполномоченный Ц. И. К. Советов, как он себя называет, помощник главнокомандующего, Кузьмин и поручик Мазуренко, один из главных руководителей похода против большевиков.

На наш вопрос, что они от нас хотят, они ответили категорически: «Разоружения и сдачи». Мы заявили, что в крепости находятся только солдаты и матросы, охраняющие дворец Кшесинской в качестве караула. Устраивать бойню солдат с солдатами - безумие. Пусть вр. пр. гарантирует безопасность, и солдаты разойдутся по своим казармам, а матросы сейчас же сядут на пароходы и вернутся в Кронштадт. Если вр. пр. опасается возможности перестрелки, то мы согласны погрузить оружие на отдельный пароход, который также последует в Кронштадт. Однако представители вр. пр. категорически требовали сдачи и разоружения.

- Ваш Центральный Комитет, - говорили парламентеры временного правительства, - также согласен на то, чтобы вы сдали оружие. Вот здесь имеется его представитель. Мы посмотрели по указанному направлению и увидели там тов. Сталина, с печальным и даже мрачным лицом.

- Сдаваться? - спросил я вполголоса, подходя к нему.

- Ничего больше не остается, - ответил тов. Сталин.

Посовещавшись с другими делегатами, я сказал представителям вр. пр., что мы согласны сдаться, но так как это вопрос серьезный, то нам необходимо вынести его на решение остальных наших товарищей, находящихся сейчас в Петропавловской крепости. Вместе снами туда же направился Богданов и тов. Сталин. Первым взял слово Богданов. В своей напыщенной речи он говорил о «воле фронта», о полномочном органе революционной демократии», «о немецких интригах» и грозил испортить все дело, но, к счастью, выступавшие после него товарищи - Сталин и Ярчук - несколько разредили атмосферу, и собрание подавляющим большинством голосов высказалось за сдачу оружия. На сцену появились грузовики и, точно дождь, посыпались на них револьверы, винтовки и штыки.

Между тем, время шло, а нас все еще не отпускали. Некоторые начали уже волноваться. Говорили, что, вероятно, это новая измена и предательство. Неожиданно на сцену появился обед, приготовленный для нас солдатами гарнизона. Такая заботливость тронула нас, и подняла, несколько упавшее было, настроение. Наконец, часов около трех приехало несколько человек военных и штатских и, устроив столы тут же на воздухе, стали переписывать всех арестованных. Переписанных немедленно освобождали. К моему удивлению, я был на общих основаниях записан и немедленно освобожден. Проходя через ворота крепости, мимо часовых войск вр пр., я услышал, как один из них громко выругался:

- Черт возьми, - сказал он, - ну, и обманули же нас сегодня! Сказали, что в Петропавловской крепости грабители, а здесь, оказалось, все свои же солдаты и матросы.

Слушая эту реплику, я неожиданно ясно понял, какое громадное агитационное значение будут иметь эти события для последующего хода революции.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.