ПРИБЛИЖЕНИЕ «июльских дней» чувствовалось всюду. В редакцию «Окопной Правды», где я в то время работал, каждый день большими кипами приходили простые солдатские письма с жалобами на тех, кто тормозит проведение в жизнь революционных начинаний, и с угрозами по адресу буржуев и контр - революционеров.

В той воинской части, где я в те время служил, а именно в Запасном Огнеметно-Химическом Батальоне, также велись оживленные споры по вопросам текущего момента, но, в общем, эта часть была еще настроенной оборончески, и в комитетах ее заседали выбранные с начала революции меньшевики, эсеры и просто беспартийные. Зато, где действительно все кипело и бушевало - так это в Кронштадте. Мне, как раз незадолго до «июльских дней» пришлось пробыть там около недели. Брат мой, Ф. Ф. Раскольников, с делегацией от Кронштадтского Совета объезжал в это время Балтийское побережье и просил меня в его отсутствие взять на себя редактирование кронштадтской газеты «Голос Правды». На местных митингах то и дело раздавались возгласы: «Долой временное правительство». Раздавались даже упреки по адресу большевистских вождей за то, что они якобы «трусят» и не хотят свергать временное правительство. Большие дебаты были в Кронштадте накануне демонстрации 18 го июня по поводу т г о, как идти на демонстрацию: с оружием или без оружия. Кронштадтский Совет, с 1раведливои опасаясь возможной провокации, постановил идти на демонстрацию без оружия. Большая часть кронштадтцев вовсе отказалась принимать участие в демонстрации, и, действительно, на другой день в Петрограде было едва - едва тысячи три кронштадтцев. Все это показывает, насколько стихийно назревали события «июльских дней».

Но вот и начало июля. Солдаты 1 - го пулеметного и некоторых других петроградских полков рвутся на улицу. Меньшевистский Ц. И. К. Советов запретил устройство демонстраций, Ц. К. нашей партии, во избежание бесцельного кровопролития, также предостерегал солдат от выступления, и. тем не менее, солдаты некоторых полков готовились к нему. Грозные события надвигались. Первым выступил 1 - й пулеметный полк; к нему присоединились другие. Движение грозило перейти в стихийный бунт. Тогда ЦК нашей партии решил принять на себя руководство начавшимся движением и назначил на 4 - ое июля мирную демонстрацию, под лозунгом «Вся власть Советам». Я все это время почти безвыходно находился в редакции «Солдатской Правды». 3 июля мельком побывал на обще - городской конференции, которая происходила в это время во дворце Кшесинской. Большинство районных делегатов находилось в крайне возбужденном состоянии; часть стояла за то, чтобы влить движение в мирную демонстрацию; часть настаивала на необходимости вооруженного восстания.

«Какая тут может быть мирная демонстрация? - кричал, сильно жестикулируя, какой - то высокого роста делегат, - на улицах стрельба, это новая революция». Действительно, в центре города уже стреляли. Люди, притаившиеся на чердаках и балконах буржуазных домов, обстреливали первые группы демонстрантов.

Однако партийные центры считали вооруженное выступление преждевременным и стояли за придание движению мирного характера.

Вот и 4 - ое июля, - день, назначенный для демонстрации. Погода прекрасная, ярко светит солнце. С утра во дворце Кшесинской чувствуется приподнятое настроение. По Каменноостровскому проспекту время от времени проходят воинские части. У дворца Кшесинской они останавливаются и кричат «ура». С балкона им отвечают. Раздаются речи. Кажется, что демонстрация удалась на славу. В радужном настроении я направляюсь в свой запасный огнеметно-химический батальон.

Сегодня как раз состоится пленарное собрание всех комитетов и судов батальона. Первым в порядке дня стоит вопрос о демонстрации. Я беру слово. Возражает меньшевик. На сцену появляется знаменитое воззвание Ц. И. К. Советов, этого «полномочного органа революционной демократии». Это оказывается решающим. Большинство голосует за резолюцию, предлагающую присоединиться к резолюции Ц. И. К. Советов.

Я возвращаюсь во дворец Кшесинской: здесь настроение также далеко не такое радужное, как утром. Говорят о стрельбе, которая была опять в центре города, и о жертвах. Порядочно пострадали кронштадтские матросы, которые, в количестве до пяти тысяч, пришли сегодня на демонстрацию во главе с братом. Узнаю, что брат жив и не ранен. Некоторые матросы, отбившиеся от общего отряда, оказались арестованными временным правительством.

5 - е июля. С утра начинают ползти тревожные волнующие слухи: говорят, что на Дворцовой площади собираются войска вр. пр., которые вот - вот будут двинуты на дворец Кшесинской. Почти все главные мосты разведены, - это еще более рождает слухи. Дворец Кшесинской начинает мало - помалу приготовляться к обороне: всюду устанавливаются пулеметы, поддерживается тесная связь с большевистскими частями. Неожиданно появляется выпускающий редактор «Правды» - Константин Степанович Еремеев и сообщает потрясающую новость: «Сегодня утром в помещение «Правды» ворвался отряд «инвалидов» и произвел форменный разгром. Сам Еремеев был арестован, но так как его, одетого в солдатскую форму, приняли за простого солдата - караульного, он вскоре был отпущен. Кто - то сообщает, что со стороны Дворцовой площади, по направлению ко дворцу Кшесинской, двигаются 4 грузовика, набитые вооруженными матросами гвардейск. экипажа (части, настроенной в то время весьма реакционно). Тов. Подвойский, председатель военной организации, начинает быстро распределять роли: прежде всего, нужно назначить командующего всеми силами, расположенными около дворца Кшесинской. В виду того, что большинство войск, охранявших дворец Кшесинской, состояло из кроншт. матросов, - верховное командование было решено поручить брату, который сейчас же отправился делать необходимые распоряжения на случай внезапного нападения.

Было ясно, что дворец Кшесинской может представлять собою действительно неприступную крепость только в том случае, если Петропавловская крепость согласится поддерживать нас и будет обстреливать наступающих фланговым огнем. Немедленно туда были посланы тов. Рошаль, Евдокимов и Антипов для агитации и организации поддержки. Было решено запастись необходимым количеством патронов. С этой целью тов. Подвойский делегировал тов. К. С. Еремеева и меня к начальнику кронверка Петропавлов. крепости потребовать у последнего необходимое нам количество патронов. Как сейчас помню растерянный вид офицеров Петропавлов. крепости, с которыми нам пришлось столкнуться; они были между двух огней: с одной стороны - воля революционного гарнизона, с другой - гнев их непосредственного начальства. Начальник кронверка встретил нас очень любезно, но заявил, что без разрешения органа, название которого я сейчас не припомню, но который помещался на Малой Дворянской улице, он ничего выдать не может.

Между тем, мосты продолжали оставаться разведенными, а слухи о том, что вр. пр. собирает войска для похода против нас, продолжали циркулировать. Я настаивал перед президиумом военной организации на необходимости послать к командующему войсками Петроград, военного округа, генералу Половцеву, делегацию с целью выяснить создавшееся положение.

В конце концов, президиум военной организации согласился со мной, и в качестве делегатов к ген. Половцеву были отправлены К. С. Еремеев и я. Для того, чтобы попасть на Дворцовую площадь пришлось объехать почти весь город. Все мосты были разведены, за исключением Дворцового и Биржевого, где одна половина моста была поднята, а у другой стоял караул и проверял документы у всех проезжающих. У нас потребовали специальный пропуск от штаба округа на право пользования автомобилем, но когда узнали, кто мы и с какою целью едем, - пропустили. На Дворцовой площади действительно были расположены войска, но в очень небольшом количестве. Там и сям стояли ружья, сложенные в козлы. Зато сам штаб округа представлял собою явление невиданное: из всех окон торчали десятки солдатских голов.

В штабе округа нам сообщили, что ген. Половцев находится у себя в квартире, в том же здании, но вход с соседнего подъезда, что он три ночи не спал, страшно устал и, вероятно, теперь отдыхает. Мы прошли по указанному нам направлению. Пришлось подождать некоторое время в передней. Наконец, вышел адъютант г. Половцева и пригласил нас в кабинет.

Скоро мы увидели и самого ген. Половцева. Он вышел к нам минуты через две, позевывая и застегивая на груди черкеску, в которую он был одет. С нами он был в высшей степени любезен и предупредителен. Им был отдан приказ разоружать все вооруженные группы людей в пределах города, и т к. в помещении редакции «Правды» находились вооруженные люди, - они так же подлежали разоружению. О разгроме и бесчинстве Половцев, по его словам, узнал сам лишь недавно, и им немедленно был отдан приказ вернуть награбленное, а начальнику отряда он сделал строжайший выговор. Он категорически заверил, что не собирается идти против большевиков вооруженной силой. Ни тов. Еремеев, ни я - не придавали его словам большого значения. И мы оказались правы.

Распрощавшись, мы взяли в штабе округа пропуск на право проезда на нашем автомобиле и, прежде чем вернуться во дворец Кшесинской, решили проехать по городу.

В нескольких местах нас останавливали патрули, и нам приходилось предъявлять пропуск, полученный нами в штабе. Наконец, обозрев город, мы направились на Мойку и здесь остановились около редакции газеты «Правда».

Ужасный вид разгрома представился нашим глазам. Во всех комнатах грудами валялись разбросанные повсюду рукописи и бумаги, ящики сто лов были вывернуты, и многие из них продавлены, по-видимому, ногой. Вообще бросалось в глаза дикое озлобление, с которым был произведен разгром. Пишущая машинка, разломанная ударом чего - то тяжелого, была зашвырнута в угол комнаты; телефоны были оборваны, а самые трубки были даже вовсе унесены. Вскоре прибыл старший милиционер и стал составлять по просьбе К. С. Еремеева акт о происшедшем. Я же вернулся во дворец Кшесинской, где сделал доклад обо всем виденном и слышанном. От тов. Подвойского узнал, что в мое отсутствие приезжал с тов. Каменевым меньшевик Либер и также заверил, что никакого нападения на дворец Кшесинской не предполагается.

На другой день, 6 - го июля, около 9 ч. утра, мы с Рошалем снова отправились во дворец Кшесинской.

Мы узнали, что 3/4 часа тому назад звонил по телефону помощник главнокомандующего войсками Петр. воен. округа, шт. - капитан Кузьмин, и предложил отрядам, находящимся во дворце Кшесинской, немедленно сложить оружие.

- Если через 1/2 часа, - заявил он, - оружие не будет сдано, по дворцу Кшесинской будет открыт артиллерийский огонь.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.