Рассказ
ОТВАЛИТСЯ как - нибудь челюсть у Рваной бабки и упадет, а язык будет висеть сам по себе и будет стыдно смотреть на бабку.
Настина голова придумывает.
Не велит бабка «зенки лупить», когда та богу молится, а Настя из - под одеяла - в щелку.
Борется бабка с падающей челюстью, подбирает ее медленно с натугой, по - старушечьи не спеша, складывает туда и «Троеручицу, и Казанскую, и Иверскую, и Нечаянную Радость».
Поклон земной кладет, трещат кости - слышно.
Рваной бабке семьдесят три, и в молодости была она не просто Рваной: слово заборное точно определяло место рвани, а потом с годами терялась острота и смысл второго слова - старость стерла начисто и стала бабка просто - Рваной бабкой.
Треплется бабка, что в молодости красива была.
Не верит Настя:
«Не может быть».
Впрочем, старичок тот, что ходит иногда к бабке - тоже говорит.
Бабка часто запивает и тогда отвинчивается челюсть и висит на сухих складках щек, а сизый язык вываливается и тяжело оседает на бледно - желтых беззубых деснах.
Тогда Настя боится - бабка целоваться лезет.
В такие - то дни появляется и старичок.
Со старичком у Рваной бабки крепкая спайка в прошлом:
Она дорогомиловская проститутка «от себя», он в том же околотке «кот».
Раньше это был рыжий красивый мужик, много раз судившийся за драки, за увечья.
Рассказывают: одной проститутке он откусил грудь.
Теперь это жалкий, сухой старичок с маленькими полинявшими глазками, в седых космах бровей.
Он так же, как Рваная бабка, кормится от паперти церковной.
Со старичком бабка искательно - любезна, оживляется, молодеет лет на десять, смеется беззубым ртом и даже подмигивает; потчует старика мутной самогонкой, обрезками вареной колбасы.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.