НА СЛЕДУЮЩИЙ день(20 февраля) было другое празднество. Новые должностные лица ходили в большой процессии по улицам. Это было очень интересное историческое шествие. Все участники были одеты в богатые, изукрашенные золотом, шелковые костюмы, относящиеся к разным эпохам их прошлого. Вторую половину дня я посвятил второму тайному визиту к Тсаронгу, который официально еще не был осведомлен о моем прибытии. Он закатил мне великолепный обед, на котором были и спиртные напитки, - разнообразные изобретенные им комбинации Виски. Тсаронг, единственный человек в Тибете, позволяющий себе иногда европейские блюда; припасы для них стоят ему бешеных денег. К моему удивлению, после обеда Тсаронг вытащил небольшую английскую трубку, набил ее и стал потягивать крепкий табак. Тибетцы, все почти фанатично настроены против курения. Курение рассматривается ими, как тяжелое преступление против нравственности, и курящие считаются одержимыми одним из самых опасных злых духов. Да - лай - Лама также очень строг в этом отношении, и опубликовал строгий эдикт, направленный против курильщиков и продажи табаку.
Я очень любил курить, и одно из величайших лишений для меня было бросить курение с самого Даржеллинга. Тсаронг тоже не позволяет себе курить публично. Нюхание табаку, однако, не запрещается в такой степени, и многие монахи с увлечением нюхают табак.
На следующий день (21 февраля) город несколько успокоился; утром я был приглашен в суд, и там мне предложили помочь им составить объяснительное послание в Кашак или Совет Министров с изложением того, почему и зачем я прибыл в Лхассу. Я нашел в помещении Суда двух чиновников, сидящих в небольшой комнате. Судьи были одеты в красные шелковые костюмы, настолько похожие на мое докторское Оксфордское одеяние, что я был поражен.
Они сидели на особом возвышении в конце комнаты. В комнате из мебели находился диван и небольшой лакированный столик перед ним, на котором стояли серебряные чайники, наполненные чаем. Чайники эти постоянно доливались маленькими служителями.
С другой стороны комнаты на небольших подушках сидели, поджав под себя ноги, писцы. Обычно, каждое лицо, призванное на суд, должно стоять на коленях на голом полу перед судьями; для меня, однако, было сделано специальное исключение; одному из старших писцов было приказано очистить для меня свое сиденье.
В продолжение моего пребывания в Лхассе я слыхал и о других подобных случаях разрешения религиозных споров; будучи очень сдержаны в отношении лишения жизни диких животных, тибетцы очень мало ценят человеческую жизнь.
Монахи низших ступеней часто прямо становятся грабителями на больших дорогах. Отчасти это объясняется, впрочем, и экономическими причинами. Монахи в европейских монастырях не должны заботиться о своем ежедневном пропитании. Дело другое в Тибете: здесь, хотя монастыри и очень богаты, но богатство тратится на пышные церемонии, постройки и содержание старших духовных лиц. Рядовые монахи должны жить лишь на присылки из дому или плату за совершение религиозных треб; но так как этого часто не хватает, то монахи должны прибегать к другим источникам, чтобы спасти, если не душу, то тело. Так как они не очень склонны к работе, то нередко занимаются разбоем.
ДЕЛОВОЕ объяснение с городскими властями велось самым дружеским образом. После него я остался у них некоторое время поболтать: они задавали мне множество вопросов, преимущественно об английской жизни, при чем, в противоположность Тсаронгу, обнаруживали поразительное невежество относительно всего того, что делается за пределами их родной страны. Со своей стороны я воспользовался удобным случаем, чтобы познакомиться при их посредстве с тибетскими судебными порядками. Твердого закона в настоящее время в Тибете нет. Старого обычного права также уже не существует, и власти пытаются разрешать каждый случай по существу, независимо от устаревших статутов, лишь в слабой степени руководствуясь прецедентами. Мои новые знакомые горько жаловались мне на свои затруднения при определении наказаний. Тибет никогда не применял и не применяет системы тюремного заключения. Преступники задерживаются здесь лишь до разбора дела. Но еще недавно обычны были такие наказания, как отсечение руки, ноги, ослепление и т. д., правда, за серьезные преступления. Нынешний Далай - Лама нашел, что все эти жестокие наказания не соответствуют буддийской вере, и они им недавно отменены, так что по закону судьи могут присуждать теперь лишь к наказанию плетью или к высылке из страны, каковы бы преступления ни были, вплоть до убийства. Лхасские власти говорили мне, что такие наказания недостаточно суровы, не удерживают других от преступлений и очень сожалели, что старая система Далай - Ламою отменена.
Кабинет министров.
КАШАК ОЧЕНЬ важное учреждение. Тибетцы до сих пор не различают судебных и административных функций правительства. Каждый губернатор - в то же время судья в своем округе, и Кашак, являясь высшим административным органом, несет в то же время обязанности верховного апелляционного суда. Исполнительная власть Далай - Ламы вся осуществляется при помощи Кашака. Кашак назначает и увольняет губернаторов 53 тибетских округов и всех других главнейших чиновников. Он издает законы и правительственные распоряжения; при чем ради укрощения буйных монахов наиболее важные законодательные акты проводятся через национальное собрание. Члены Кашака назначаются Далай - Ламою и ответственны непосредственно перед ним.
Кашак собирается ежедневно, кроме субботы. Каждый четверг он собирается в присутствии Далай - Ламы, либо в Потале, либо в его частном дворце, Норбу - Линга, в котором он предпочитает обыкновенно находиться. Во время этого заседания делается ему доклад о том, что сделано было Кашаком за всю неделю. Далай - Лама входит во все подробности и нередко дает руководящие указания, как необходимо в будущем поступать в тех или иных случаях; в то же время он никогда не настаивает на решениях, которые могли бы вызвать неудовольствие или оппозицию. Он уже дважды терял свой престол и, очевидно, не желает в третий раз испытать ту же участь.
Во время своего визита я нашел трех членов кабинета сидящими, поджав под себя ноги, в жалкой маленькой комнате, полной бумаг, вроде той, в которой занимались судившие меня городские власти. Нчапа и Парканг почти ничего не говорили, и беседа шла лишь между мною и Лонченом.
Лончен сказал, что Кашак не знает, что ему делать со мною. Он заявил, что и он, и другие Шапе вовсе не против иностранцев, но что Национальное собрание резко высказалось против разрешения мне приезда в Лхассу, когда ставился об этом вопрос несколько месяцев тому назад. И он полагает, что оно будет очень разгневано, узнав о моем прибытии.
К тому же и индийское правительство отнеслось очень не сочувственно к моей попытке. Им не только отдан приказ оставить меня в Киккиме, но майор Бели, узнав о моем прибытии в Лхассу, послал новое требование о немедленной высылке моей в Индию.
Тем не менее, раз я уже попал сюда, добавил Лончен (в этом я увидел влияние Тсаронга), он будет стараться убедить, чтобы мне позволили остаться еще некоторое время в городе. Во всяком случае, мне следует продолжать сейчас оставаться переодетым, иначе население может узнать о моем прибытии и устроить беспорядки, которые могут кончиться очень печально.
ТРИ ДНЯ СПУСТЯ (26 февраля) я в первый раз увидел Далай - Ламу. Далай - Лама не захотел дать мне публичной аудиенции, так как это могло быть использовано в качестве агитации против него, но его любопытство было сильно возбуждено мною, и он устроил тайное свидание, обставив его такими предосторожностями, что ни мои слуги, ни хозяин дома Сонам не знали, что оно имело место. Однажды ко мне явился посланец, сказавши, что он прислан за мной из Кашака, но, повернув за угол, мой провожатый повел меня в обратную сторону по площади, которая ведет к Потале; подойдя к подножью дворца, мы вошли в боковую дверь, и, поднявшись по множеству переходов и лестниц, очутились в небольшой комнате, где сидело только одно лицо. Это и был никто иной, как воплотившееся божество - его святейшество Далай - Лама.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Livejournal
LiveInternet
Блоги@mail.ru
Open ID
