Орозбек Айтымбетов и Баян Сарыгулов родились и выросли там, где их народ создавал бессмертный океаноподобный героический эпос «Манас», где великий Тянь-Шань хранит в своих шершавых ладонях теплый, синий Иссык-Куль, где лишь полвека назад появились первые печатные станки. В благодарность эпохе Ленина древняя киргизская земля дала миру гордость советской литературы – Чингиза Айтматова и айтматовскую прозу с глубоким психологизмом, «диалектикой души», нравственно-философской проблемой современности, которая одинаково близка людям разных стран и народов...

Накануне VI Всесоюзного совещания в киргизскую литературу вливаются новые силы. Рабочий из Фрунзе Орозбек Айтымбетов опубликовал несколько хороших рассказов и литературных статей. Баян Сарыгулов в отличие от товарища свои стихи и рассказы пишет по-русски, а также занимается художественным переводом.

Это их первая совместная работа. Первая публикация молодого прозаика в центральных изданиях.

Муса МУРАТАДИЕВ,

консультант по киргизской литературе

Союза писателей СССР

Кузница Барпы стоит на отшибе, недалеко от аила. Вокруг кузницы нива. Сам Барпы – среднего роста, почти квадратный (такие у него широкие плечи) старик. У него круглая голова, редкие седые усы, редкая борода и острые внимательные глаза. Он молчун – бывает, за день десяти слов не скажет, – но пустых слов тоже никогда не говорит. Ходит не торопясь по кузнице, стуча деревянной ногой, весь поглощенный своими думами, перекуров не делает и прерывает работу лишь для того, чтобы выпить в обед трехлитровую банку айрана.

Когда кто-нибудь приходит в кузницу с заказом, он молча выслушивает его и кратко отвечает: «Сделаю. Приходи через столько-то времени» или наоборот: «Это я не смогу. Тебе надо ехать в район». И все. Поворачивается и принимается за прерванную работу...

Я стою у наковальни и смотрю на Барпы, который из рессоры делает скобу для брички. С короткого взмаха он резко ударяет молотом по раскаленному железу. Искры разлетаются во все стороны, освещая полутемную кузницу. Кузнец сосредоточен и серьезен.

Он поднимает голову и смотрит на меня:

– Что, головастый, в ученики хочешь? Я киваю головой.

– А ну, подними-ка вон тот молот.

Я хватаюсь двумя руками за старую отполированную ручку и, напрягшись изо всех сил, поднимаю молот над головой.

– Хорошо, хорошо, – улыбается Барпы краешками губ. – Приходи завтра пораньше.

– А можно, я сегодня начну работать? – Радость так и прет из меня.

– Завтра, – отвечает он коротко и поворачивается к горну. – Вчера я у твоего отца был в больнице. Ему лучше уже стало. Просил передать тебе, чтобы ты бабушку слушался...

– Ладно! – кричу я, радостный, выбегая из кузни. – Спасибо большое!

Утром я встал рано. Быстро умылся, выпил молока. Вышел из дома, когда занималась заря.

В конце нашей улицы, у поворота, я оглянулся. У наших белых ворот стояла бабушка и рядом с ней – мой братишка. Они смотрели мне вслед. Я знаю, что шептала в этот момент бабушка. Утирая краешком платка слезинку на щеке, она бормотала тихо: «Хулиган ты мой маленький. Счастья тебе. Пусть будет удача тебе в жизни. И пусть ты никогда не узнаешь того, что выпало на нашу долю». Так она всегда говорит.

Увидев издали стоящего у развилки Барпы, я замахал ему руками. Кузнец был одет в старую фуфайку и выцветшую измятую шляпу. В руках он держал брезентовую сумочку с обедом и новый молот.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.