...Все началось с двух скромных бирюзовых бусинок. Юра, как обычно, ничего не прикидывал на бумаге, ни в какие «шпаргалки» не заглядывал, даже в свои старые рисунки в многократно прожженном блокноте. Он смотрел вокруг, что-то примечая, что-то – возможно, бессознательно – беря на вооружение, и думал, думал, думал... А внутри медленно росло неясное, но такое знакомое, привычное чувство! Смесь вызревающего решения с волнением, день ото дня растущим.

И вот, когда все вместе достигло «точни кипения», когда его буквально катапультировало из-за обеденного стола в маленький закуток-мастерскую, – началось творчество, длившееся трое суток подряд, благо выдались праздники.

Юру ничто уже не смогло бы отвлечь! Легонько позвякивал металл... Жужжал трансформатор... Постукивали молоточки... Шипели кислоты. (Уже потом, позже, когда он придет в себя, Кузнецов зарисует эти бирюзовые серьги, про которые сказал растерянно: «Я сделал что-то странное...» – в блокноте, как всегда. Минет время, полистаются на досуге прожженные странички, и родится, глядишь, что-то совсем иное, абсолютно не похожее, но получившее эмоциональный заряд, возможно, именно во время просмотра прежних работ.)

– Самое главное – это горелка! – заявил смущающийся Юра, когда я попала в его «мастерскую». И продемонстрировал что-то, похожее на небольшой пистолетик со шлангом. Он снизил напряжение в лампе, поднес «пистолетик» к зажженной свече, что-то в нем регулируя при этом, и направил острый ярко-голубой луч на кусочек металла, который тотчас превратился в капельку, стынущую на глазах.

– В этом луче – тысяча градусов!

А я вдруг вспомнила гиперболоид инженера Гарина... Но потом поймала себя на мысли, что различий между Юриным «пистолетиком» и гиперболоидом гораздо больше, чем сходства! Гарин с помощью своего детища пытался завоевать мир. Кузнецов же создает красоту. И пусть не все могут отличить одну технику, в которой он работает, от другой («гладь» – от «скани», «скань» – от «зерни»), пусть не все догадываются, каким трудом дается каждое произведение (Юре ведь никто не делает заготовок: все сам, от «сырого» металла, от бабушкиной ложки до «старинных» серег, кулонов, колец), но вещи эти, созданные с подлинной страстностью и удивительной добросовестностью, приносят людям радость.

В заключение хочется заметить: Юра не имеет специального художественного образования. То, чем он занимается в свободное время, «ювелирна», так сказать, его хобби, к которому он шел через чеканку, через резьбу по дереву. Кузнецов – инженер. Но все его увлечения – им отдано больше десяти лет жизни – ничуть не мешают основному делу. А может, и помогают?

Почему, скажем, камушки под названием «Волосы Венеры», «Стрелы Амура» или даже «авантюрин», с коими Юра возится вечерами, придумывая, как бы их поэффектнее преподнести (друзья-хоббисты частенько упрекают Кузнецова в излишней «смелости», в отсутствии рационализма и логики), должны вступать в конфликт с техникой безопасности, которой тридцатитрехлетний Юрий Кузнецов занимается днем?!

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.