– Николай Владимирович, – осторожно тронул бригадира за рукав Сергей Чумиков. Коля не расслышал, он выстраивал колонки цифр на обороте старой синьки, готовил разметку для фрезеровщика. Новая модель – мастер Эскин с утра предупредил – нужна была срочно. «Что значит срочно? – переспросил еще Латышев. – Неделя-две?» «Из литейного очень просили, – словно извиняясь, тихо сказал мастер. Работа предстояла сложная, если по нормам – целый месяц потребуется. – Им бы вчера надо». «Понятно, Евгений Николаевич, посмотрим, может, и сделаем побыстрее. – Латышев уткнулся в чертежи, хмыкнул недовольно, перекатывая языком карамельку. – Не подарочек, конечно, но за недельку, если нажать, управимся». «Значит, договорились, – обрадовался мастер Эскин. И хотя знал, что Латышев просто так обещаниями не разбрасывается, добавил: «Смотри, Коля, не подведи». Бригадир ничего не ответил – то ли конфета мешала, то ли не хотел говорить о том, что уже обговорено, – лицо в чертежи спрятал, забегал глазами по синим линиям, составляющим радиусы, параболы, циклоиды, полуэллипсы и не менее сложные прямые под углом. Чтобы начертить их, требовалось немало мастерства, а модельщикам предстояло воплотить этот чертеж в металле. «Зарвался ты, Латышев, – обругал он себя. – Слишком легко обещаешь, тут, чтоб за неделю управиться, без перекуров пахать надо». Курить он бросил недавно. Как сын родился, так и бросил, чтобы не подавать наследнику плохого примера. И теперь без конца держал во рту карамель, – говорят, помогает отвыкнуть от табака. «Если фрезеровщики не подведут – лучше всего, конечно, Носова попросить, он на совесть сделает, – то в неделю можно уложиться. – Николай «сфотографировал» чертеж в памяти, прикинул порядок работы и зашуршал карандашом по бумаге. – Разметка, считай, половина дела», – привычно подумал он.

– Николай Владимирович, – скорбным голосом повторил Сергей. Бригадир от неожиданности проглотил карамельку.

В цехе его по имени и отчеству не называли: Коля да Коля, а чаще всего вообще только по фамилии. Правда, фамилия у него знаменитая. Лет пять назад в заводском клубе торжественно отмечали юбилей династии Латышевых. Все вместе они проработали на Мытищинском машиностроительном заводе четыреста лет. И дед Николая здесь работал, и отец, и сам он, восемь лет назад получив аттестат зрелости, раздумывать не стал – завод для него с детства родным был. Дома только и разговоров было что о заводских делах: отец – о своих моделях, мать – об инструменталке, потом и старший брат Александр получил заводской пропуск. И Латышевы всегда среди первейших мастеров славились. Когда бригаде Николая впервые присвоили классное место в заводском соревновании и кто-то на планерке восхищенно отозвался об этом достижении, директор завода, говорят, только недоуменно пожал плечами: «У Владимира Андреевича давняя привычка быть первым». А когда ему объяснили, что первым стал не Владимир Андреевич, а Николай Владимирович, директор все равно удивляться не стал: «Латышев все-таки!»

– Что у тебя, Серега? – Николай обнял за плечи своего ученика, впервые обнял, приятно было, что тот обращался к нему по имени и отчеству. – Стряслось что-нибудь? По лицу вижу.

– Беда, Николай Владимирович.

– Слово, конечно, страшное. Может быть, ты еще и расшифруешь его?

– Нечаянно, честное слово, нечаянно.

– Модель запорол?! – догадался бригадир.

И при всей своей сдержанности – характер ему тоже по наследству достался спокойный, уравновешенный – готов был сорваться на крик. Модель уже подготовлена к сдаче в ОТК, и Николай, занятый расчетами новой работы, доверил ученику окончательную шлифовку всего одной поверхности. И на тебе!

Теперь и эту вовремя не сдать и очередное задание провалить можно. Бригадир даже губу закусил, чтобы сдержаться. Последнее это дело – на ученика кричать, если к тому же и сам виноват: не выучил, не досмотрел. Старался быть спокойным, но злость все-таки прорвалась:

– Как же тебя угораздило?!

Сергей голову вниз опустил – переживает, конечно, – и едва слышно слово вытолкнул:

– Борфрезой.

– Лишнюю сотку хотел снять? – неожиданно засмеялся Латышев.

– Две, – обрадовался Чумиков. – Я проверил, вроде лишнее в металле, вот и взялся за бормашину.

Именно с такой ошибки начинал и сам Николай, поэтому и рассмеялся, вспомнив. Тогда было, правда, не до смеха. Отец хоть и спокойный человек, но разозлился крепко. И не простил. Взял сына за руку, привел к начальнику участка: «Слыхал, Никитич, тебе ученик расточника нужен. Возьми моего, из парня все равно модельщик не получится». Почти год был Николай в «ссылке», как шутили друзья, второй разряд расточника получил, и работа вроде бы нравилась, но все-таки обрадовался, когда отец однажды утром бросил на ходу: «Договорился с Корчагиным. Сегодня ко мне перейдешь. Давно пора к серьезному делу пристраиваться». Для него главнее модельщика профессии не существовало. А дед считал свою работу второй по значению. На первом месте стоял сам господь со своим недельным трудом по сотворению мира.

Сергея в «ссылку» не сошлешь. И отец с учеником, будь это не родной сын, наверняка бы обошелся помягче. А Чумиков – парень тихий, старательный, с детства авиамодели строил, страсть у него к технике, и глазомер есть, и хватка, и терпение, модельщик со временем добрый выйдет. Пора его научить шаблоны делать, умей он – такой ошибки бы не допустил. Отец считал, что с умения делать шаблоны и начинается модельщик.

После службы в армии вернулся Николай на родной завод. Владимир Андреевич и отдохнуть ему толком не дал (мать очень переживала, неделю из-за этого с отцом не разговаривала), сразу

же повел на завод и дня три придирчиво наблюдал за работой сына – не разучился ли? Коля волновался под этим взглядом, но руки помнили ремесло и, кажется, сами скользили по металлу.

– На третий потянешь, – удовлетворенно сказал отец и пошел к начальнику участка.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.