Праздник в нашем городе

Зато неподалеку торчал из земли здоровенный шест, собственно, даже не шест, а столб, круглый и гладкий, утончающийся кверху, похожий на чудовищный, двадцатиметровый бильярдный кий. Уж он-то был отчетливо виден не только мне, но и всему сабантую.

Я многократно читал про этот старый ярмарочный аттракцион – намыленный столб с призом на верхушке. Читал многократно, а видел впервые.

Развлечение это, правда, скорее русское. Но культура и быт двух наций так долго развивались бок о бок, переплетаясь и смешиваясь, что лазание по шесту на сабантуе удивляет не больше, чем, например, исконно татарские беляши на семейном празднике в Москве или Смоленске.

Обобщать всегда страшновато. Но, пожалуй, никогда прежде не присутствовал я при спортивном соревновании, так точно и ехидно моделирующем жизнь.

Подножие шеста тоже окружала плотная толпа. И я не знаю, как входили в этот круг претенденты на призы, кто командовал очередью, где скидывали парни лишнюю одежду. Просто я увидел, как над головами внезапно вознеслось мускулистое тело в темных плавках и довольно быстро Двинулось вверх по шесту.

Видимо, техника этого своеобразного состязания отрабатывалась десятилетиями: и этот парень и все последующие лезли примерно одинаково, не хватаясь за намыленное дерево пальцами, а прижимаясь к столбу всем телом, как при любовном объятии.

Без видимых затруднений парень добрался до середины шеста, затем одолел еще метра два. Здесь он остановился, помедлил секунд тридцать.

– Отдыхает, – сказал лысоватый мужичок, стоявший рядом. – Спекся.

Парень поднялся еще на вершок и... на вершок сполз. Тогда он досадливо качнул головой и заскользил вниз. Толпа разочарованно вздохнула: парень лез первым, а от первого всегда чего-нибудь ждут.

Потом повторилось почти то же самое, только следующий поднялся, пожалуй, на ладонь повыше.

– Верхушку-то мылят от души, – пояснил сосед. – Призы – они деньги стоят, на всех не напасешься.

После лез третий, четвертый, восьмой... Их коллективные усилия кое к чему привели: еще метр шеста оказался освоенным.

– Мыло на себя собирают, – прокомментировал опытный сосед. – Последним-то, легче будет. А простак – он всегда вперед целится...

Парни по-разному расставались с надеждой.

Кто сразу сползал вниз.

Кто сидел на шесте с минуту, что морально было невыгодно: он как бы обещал толпе нечто, и его поражение разочаровывало острей.

Один, прежде чем двинуться вниз, по-мальчишески темпераментно погрозил призу кулаком. Но этот залихватский жест никого не обманул. Из толпы крикнули:

– Ползи быстрей! Слабак...

Вообще игра как будто затягивалась. Парни появлялись из толпы и сползали в толпу, они боролись как бы от нашего имени, но ничего не светило, а борьба без надежды на успех, увы, быстро надоедает.

– Шест перемылен, – сказал лысоватый знаток, – до вечера проколупаются. – И это объяснение было молча принято стоящими рядом. Не обидно терпеть поражение, когда известно, что победить все равно нельзя.