— Значит, она есть, эта «ничейная» зона, — встрепенулся Смолоедов, — значит, существует! И не просто существует, но и, как мы убедились, очень опасна. Для «интеллектуального бандита» даже питательным бульоном стала...

Этот спор так и остался незавершенным. А между тем ход следствия убеждал, что корни преступления вели именно в «ничейную» зону. Постигнув причины мальчишеской неудовлетворенности, ловко играя на неумении утвердить себя среди своих сверстников, Синицын сплотил группу подростков и повел их за собой. Но это был путь в духовное Зазеркалье, закамуфлированную моральную преисподнюю.

Синицын делал ставку «на серость». Он не только реабилитировал ребят в их собственных глазах, но и убеждал, что они нисколько не хуже всех этих «преуспевающих маменькиных сынков». Иначе говоря, придавал их новому существованию некий романтический ореол. И все, что этому не соответствовало, подвергалось злобным нападкам и дискредитировалось. Постепенно в сознании подростков произошел незаметный сдвиг: постыдное н подлое стало дозволенным, человеческое казалось постыдным.

Следствие подходило к концу. Уличенные в противоречиях, ребята сознались, что только собирались взять Гошу Каюмова на «дело», но, поняв, куда и зачем его ведут, ои сбежал. Прямо по дороге.

В своих показаниях, данных по возвращении домой, Гоша сообщал:

«Когда мы вышли от Игоря и Амбал сказал, куда мы идем, я пришел в ужас. Игорь мне нравился, но ведь они все были преступниками! Я бросился бежать. Сам Игорь за мной не погнался, только тихо сказал что-то Амбалу и Юре Корневу. Они поймали меня в проходном дворе и стали бить. Но в это время послышались голоса, в подворотне показались люди, и Амбал с Юркой дали тягу... Отец был в командировке, у мамы сидела ее дальняя родственница, никто на меня внимания не обратил. Ночью позвонил папа, и я упросил его разрешить мне лететь в Мурманск. Ведь разговор, что я поеду к дяде, уже полгода велся».

Когда Синицын впервые услышал от ребят о Гоше Каюмове, ои понял, что к нему в руки плывет «козырь», и сделал все, чтобы Гоша очутился у него дома. Синицын был с ним внимателен и заботлив, велеречив и остроумен, ибо знал, что на шестнадцатилетнего мальчишку это не может не подействовать. Но мальчишка не оправдал его надежд...

Чувствуя, что на его след уже напали, Синицын сказал подросткам:

— Запомните, идиоты! — Он впервые назвал парней так, как о них думал, и это произвело на них ошеломляющее впечатление. — Если хотите выбраться, твердите днем и ночью, что Гоша был с нами. Папочка не позволит, чтобы его чадо упекли в тюрьму.

— Ну, парень, — сказал Горелик Синицыну, — это, кажется, наша последняя встреча, чему я несказанно рад. Тебе есть что сказать мне напоследок?

Игорь посмотрел на следователя и смиренно спросил:

— Гражданин следователь, а для Гоши Каюмова вы уже статью подобрали? Это ведь у вас, юристов, кажется, называется «недоносительством»?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.