В той и в другой школе известие это произвело ошеломляющее впечатление: три десятиклассника и лаборант создали преступную шайку. Хотя было лето, один из директоров срочно созвал еще не уехавших в отпуск педагогов. «Школа наша на хорошем счету, — сказал он. — Вы сами знаете, что у нас высок процент успеваемости и поступающих в вуз. Но нет правил без исключений. Значит, мы где-то что-то проглядели. Давайте же, не охая и не ахая, трезво все взвесим, обсудим, а краткое резюме вместе с нашими предложениями передадим в роно».

Другой директор — может быть, он попал в более трудную ситуацию, ибо у него работал лаборантом главарь шайки, — пришел в роно с просьбой дать ему время во всем разобраться. В школе он работал восемнадцать лет, многое повидал и, безусловно, тоже мог бы выйти из положения, не теряя достоинства. Но его мучительно терзало чувство собственной вины, ибо лаборанта, создавшего шайку с довольно невинным названием «Весельчаки», он взял на работу сам. Как это могло случиться?

Но сначала о существе дела...

«Весельчаки» наделали в городе много шума. Не столько даже тяжестью самих преступлений, сколько их кажущейся нелогичностью,, дерзостью, мрачной издевкой над жертвами. С карнавальными масками на лицах, вооруженные револьвером, они проникали в квартиры и устраивали там форменный кавардак. На глазах у ошарашенных хозяев бандиты резали и кромсали одежду, срывали шторы, стараясь не очень шуметь, давили каблуками посуду. Пожилого, страдающего тяжелым сердечным заболеванием преподавателя медицинского института они, трясясь от хохота, вынудили делать «зарядку», после чего старика увезла в больницу «Скорая помощь»; известного музыканта заставили влезть под стол; в квартире у зубного врача вымазали вареньем редкие книги. Брали они драгоценности, деньги, дорогие магнитофоны и транзисторы, кино- и фотоаппаратуру.

Банду помогла обнаружить, сама того не ведая, мать одного из подростков-преступников. Наткнувшись в кладовке, набитой разным барахлом, на два японских магнитофона и дорогую кинокамеру, она прибежала к участковому.

— Это они все, они — соседи наши, уголовники проклятые! Вернулись, а теперь дворовых ребят и моего Димку к себе привадили. Они и подсунули ему все, чтобы заховал.

Женщина ошибалась: «уголовники» оказались ни при чем. Зато удалось напасть на след «весельчаков». Были найдены карнавальные маски, пистолет (очень похожая на настоящее оружие бельгийская игрушка) и даже резиновые перчатки. Обнаружили и часть награбленных вещей.

Через несколько дней перед работниками уголовного розыска уже сидели и сами «весельчаки» — перешедшие в десятый класс Юра Корпев и Кямал Юсупов и ученик девятого класса вечерней школы Дима Гриценко. Однако допросы показали, что мальчишки — лишь мелкая рыбешка: за ними крылась фигура куда более зловещая и опытная. Прошло немного времени, и был выдан ордер на арест учащегося заочного отделения химического техникума Игоря Синицына. В первых же своих показаниях он не без злорадства заявил, что в банде участвовал еще один подросток — сын прокурора Каюмова...

Гошу не арестовали только потому, что он улетел в Мурманск, где брат Марата Петровича Каюмова капитанствовал на крупном рыболовецком траулере. Корабль ушел на полтора месяца в дальний рейс, и капитану была послана радиограмма с просьбой вернуть Гошу в порт при первом же удобном случае.

В четыре часа дня в кабинет к Марату Петровичу зашел заместитель начальника городского управления милиции и, запершись с ним наедине, выложил все, что знал. Каюмов выслушал его как будто спокойно, ни слова не говоря, сгреб все бумаги со стола в ящик и вышел. Через пятнадцать минут он был дома. Л еще через полтора часа его доставили в больницу с обширным инфарктом...

А между тем следствие шло своим ходом. На допросах ребята сидели жалкие и погасшие, тщетно пытаясь сохранить остатки самообладания. Чем дальше, тем страшнее и невыносимее казался им груз, который они сами взвалили на свои плечи.

Что их толкнуло на преступление, этих обычных подростков-школьников? Чем привлек их к себе Игорь Синицын — фигура для меня тогда еще темная и непонятная? Все это интересовало меня куда больше, чем подробности самого преступления...

Михаил Евгеньевич Скворцов, высокий, поджарый шатен с седеющими волосами и чуть насмешливой улыбкой на энергичном лице, принял меня в своем директорском кабинете.

— Насчет Каюмова и компании? — спросил он. — С прессой мы еще по этому поводу не общались. Ну что ж, приступим. Педсовет мы уже собирали, выводы сделаны. Правда, на мой взгляд, превращать происшедшее в жупел, в этакое пугало не стоит.

Михаил Евгеньевич поднялся и достал из шкафа маленькую спиртовочку.

— Хотите кофе? Сам варю, за качество ручаюсь. — И он ловко, уверенно стал колдовать над маленькой туркой. — Я уже говорил об этом

не раз и вам тоже скажу: школа образцовая, процент успеваемости довольно высок. Но нет же — не существует правил без исключения! Что вы хотите? Контингент разношерстный, случиться может все. И случается. Я это вовсе не к тому, чтобы оправдаться. Виноваты — ответим! Но искать проблему там, где ее нет...

— А вам не кажется странным, Михаил Евгеньевич, что и Гоша Каюмов и Кямал Юсупов — самые обычные подростки? Без всяких там отклонений и тяжелой наследственности?..

Директор школы задерживает в руке чашечку с кофе, и умные, проницательные глаза его насмешливо щурятся из-под щеточек бровей.

— Пожалуй. Я не сторонник Чезаре Ломброзо и вовсе не считаю, что преступность объясняется особым психическим складом или наследственными сдвигами.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.