— Полный назад!

На этом месте мое участие в картине прекращалось, а с ним и «райская жизнь». Опять мне пришлось работать на тракторе («Наш честный хлеб»), быть солдатом («На дорогах войны»), кочегаром («Гибель эскадры»).

Но, однажды вкусив «райской жизни», я не мог ее позабыть. И, чтобы хоть как-то изменить свое амплуа, я, превратившись в астронавта, полетел однажды в «Туманность Андромеды»... Очень скоро, однако, выяснилось, что заоблачная жизнь для меня не слаще земной. Все, связанное с фантастической железной звездой, снималось зимними ночами на земной натуре: нас облачили в тоненькие скафандры, а на головы водрузили шлемы в виде ведра, опрокинутого вверх дном. Холодно, а тут еще стекла запотевают от нашего дыхания, и кинооператор отказывается снимать, потому что совсем не видит лиц актеров. Придумали нагревать эти ведра и горячими надевать их на голову... Кто-то не выдержал температуры и упал в обморок, а тем временем, пока снимали «ведро», чуть не оторвали актеру нос! Попробовали внедрить механизацию и внутрь шлема поставили маленький вентилятор с электромоторчиком. А мотор то не работает, то вдруг начинает визжать, как недорезанный поросенок. Света белого мы не взвидели, и, когда мне после этого предложили сыграть шпиона, я безоговорочно согласился. Не мог забыть, каким я был франтом в «Юнге со шхуны «Колумб» и как все тогда носились со мной.

Но выяснилось, что шпион большую часть фильма проводит в воде и даже под водой и фигурирует при этом исключительно в одних плавках.

Все-таки я не терял надежды, что мой шпион выйдет сухим из воды и будет по достоинству оценен зрителем. Когда фильм появился на экранах, моя жена захотела посмотреть, как зрители примут меня в новом качестве. Мелькнуло название картины «Акваланги на дне», титры, дальше все шло довольно-таки успешно. Но едва в зале зажегся свет, я услышал мальчишеский голос:

— Шпион! Смотрите, шпион! — Ребенок показывал на меня. И голос его дрожал от ненависти.

Режиссеры тоже посмотрели фильм, но им мое шпионское обличье, видимо, пришлось по душе: мне стали поручать роли всяких диверсантов и рецидивистов.

Мое участие в картинах «Путь в Сатурн» и «Конец Сатурна», «Гроза над Белой», «О друзьях-товарищах» не на шутку встревожило жену.

— Хватит играть прохвостов, — еле сдерживаясь, сказала она. — А то доиграешься до того, что в нас полетят камни.

А меня как раз пригласили на пробу в «Мертвый сезон». Жена окончательно перепугалась.

— Да я там наш, советский, хороший, — успокаивал я ее. — Капитан Муравьев.

Но жена успокоилась только тогда, когда посмотрела фильм.

Не подумайте, что я боюсь играть шпионов и прочих «врагов». Каждый из них для меня — характер, и чем этот характер богаче и ярче, тем интереснее работать над ним. К тому же «отрицательные» типы, как правило, выписаны в сценариях гораздо полнее, чем положительные герои.

Но все эти типы, с чьей помощью я узнал вкус «красивой жизни», принесли мне, как читатель для себя уже уяснил, опять же одни страдания. Да, я снова страдал, как страдал когда-то, когда играл плохо одетых и не особо удачливых в жизни людей...

Впрочем, пора остановиться. А то, дорогой читатель, ты, пожалуй, бог знает что обо мне вообразишь.

Так вот, все эти мои переживания и тоску по «красивой жизни» я, конечно, придумал. Я придумал шутливую форму, в которую попытался уложить рассказ о нашей необыкновенно интересной и в то же время необыкновенно трудной работе на съемочных площадках, которая для зрителя остается, как говорят, за кадром.

Это была, ну, что ли, маленькая, безобидная хитрость с моей стороны.

А если без шуток, так я с особым удовольствием играю как раз людей простых, с трудной судьбой. Я сам бывший детдомовец, и с этими людьми я ощущаю внутреннее родство, стараюсь по мере сил быть достойным своих героев.

И пусть режиссеры морозят меня, поджаривают, палят по мне из противотанковых пушек — словом, пусть делают все, что хотят, лишь бы нужен я был кино, нужен зрителю.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.