Было это давно, много веков назад. Сократ шел по улице и вдруг остановился около какой-то стройки. Его внимание привлек молодой каменщик, который укладывал плиты не как все, а по-особому, он все точно рассчитал, делал меньше движений, чем другие, а стена у него росла быстрее.

Так Сократ нашел своего лучшего ученика — великого Платона.

Эту легенду замечательный математик Николай Николаевич Лузин рассказал десятилетнему любознательному мальчику. Мальчик вырос и стал ученым. Он на всю жизнь запомнил рассказ своего профессора и в своих учениках превыше всего ценил нетривиальность мысли, смелость суждений, творческий поиск. Этот человек сделал много научных открытий, воспитал целую плеяду исследователей. Возникший в Сибири город науки — тоже его детище, его открытие, его научный труд. Мысль своего учителя о поисках учеников он сделал сущностью города науки, его основной, действенной программой. Этот человек — Михаил Алексеевич Лаврентьев, президент Сибирского отделения Академии наук СССР. Ученый. Коммунист.

Публикуемые здесь фотографии сделаны в Новосибирском академгородке в Институте ядерной физики. Глядя на молодые лица исследователей, невольно думаешь о волшебной палочке эстафеты ученого, о том, как удивительно сократилось время между поколениями в науке. Может быть, именно в этом яснее всего виден почерк нашего стремительного века, когда время так наполнено, что день стал равен году, а часы сжались до секунд.

Директор института лауреат Ленинской премии академик А. М. Будкер работал с Курчатовым. Он участвовал в строительстве первого в мире ускорителя в Дубне. Первым провел интереснейший эксперимент — столкнул в построенной им установке частицы и их античастицы, по существу, антимиры. Его прежние работы уже принадлежат истории физики, настоящие — будущему этой науки. И не только потому, что и сегодня Андрей Михайлович богат свежими научными идеями: его институт по-прежнему полон молодежи, ищущей, ошибающейся и снова ищущей.

Имя академика Будкера уже обросло легендами. А ведь он комсомолец сороковых годов, пришел в науку после победного салюта — в 1945-м. Когда всего лет десять назад создавался Институт ядерной физики, самому директору было сорок. Окружала его совсем зеленая молодежь. У большинства не было тогда ни научных трудов, ни признания.

И вот десять лет спустя...

Молодой тогда доктор наук, ученик Нильса Бора Спартак Беляев — ныне академик, ректор Новосибирского университета и сам ищет «своего Платона». Иностранные журналисты не раз писали о нем как о самом молодом и самом смелом в мире ректоре.

Вениамин Сидоров. Он окончил институт в Москве всего за год до начала строительства города науки в Сибири. А сейчас, в 1971-м, о блестящих экспериментах с ро- и фи-мезонами члена-корреспондента Академии наук СССР лауреата Ленинской премии В. А. Сидорова знают крупнейшие ученые мира.

Дипломник в 60-м, академик — в 70-м. Да, именно таков путь в науке Александра Скринского. Он пришел в ИЯФ дипломником, как и те ребята, его студенты, что теперь проходят в институте практику. Защитил докторскую. За строительство ускорителей на встречных пучках и эксперименты на них получил Ленинскую премию. В 1968-м был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР, а в последние выборы стал академиком. В тридцать четыре года!

Если Скринский пришел в институт дипломником, то Владимир Балакин стал сотрудником ИЯФа, не успев закончить и десятилетку. Школьник из села Каявушка, победитель физико-математической олимпиады был принят на работу в лабораторию. А сейчас Владимир Балакин (у него уже готова кандидатская), занимаясь с «фымышатами», пытается отыскать среди них самых упрямых и способных, самых влюбленных в физику, чтобы открыть перед ними тот удивительный мир, который подарил ему тогда совсем молодой исследователь Евгений Кушниренко. Балакин всегда будет помнить, как великодушно и требовательно отнеслись к нему старшие коллеги: иди к нам, пробуй свои силы, учись — и наши знания будут твоими. Но запасись мужеством. Оно необходимо, чтобы работать в науке, и еще необходимее, чтобы оставить ее, если не состоишься как исследователь.

Все они, ученые, о которых я рассказываю, уже знакомы читателям «Смены». Мы писали о Скринском, он тогда только защитил докторскую диссертацию, и о Володе Балакине, который поступил в институт лаборантом, и о вновь избранном члене-корреспонденте Сидорове, и о Роальде Сагдееве, тогда тоже защитившем докторскую, и о совсем молодом кандидате Алике Галееве.

Да, растут люди. Все грандиознее становятся замыслы, шире круг научных проблем, решающихся в институте. И это естественно и закономерно, что кое-кто уже ушел из «родного дома», как улетают из гнезда птицы с окрепшими крыльями. Член-корреспондент Академии наук СССР Юрий Нестерихин стал директором Института автоматики и электрометрии СОАН СССР, и некоторые сотрудники его бывшей лаборатории влились в коллектив нового института.

Увлекшись совсем новой отраслью науки — физикой плазмы атмосферы, — уехал из ИЯФа академик Роальд Сагдеев, в свои тридцать восемь лет уже имеющий собственную научную школу. В прошлом году на конференции по физике плазмы атмосферы, устроенной Якутским институтом космофизических исследований и аэрономии, я слышала, с каким уважением отзывались о школе Сагдеева маститые ученые, с каким интересом слушали они доклад его ученика, дипломника первого выпуска Новосибирского университета Альберта Галеева, ныне доктора наук, лауреата премии Ленинского комсомола, комсомольца, который был делегатом XVI съезда ВЛКСМ. С Галеевым приехали на конференцию совсем молодые ребята — его собственные ученики. Удивительно сократилось время между поколениями в науке!

А в институты Сибирского отделения приходят все новые и новые выпускники Новосибирского университета и других вузов страны, отмеченные той же печатью творческого беспокойства, неудовлетворенностью сделанным, что и их учителя. Нет, они не заменили тех, кто начинал историю институтов Новосибирского академгородка. Они, эти молодые исследователи, приняли от них эстафету научного поиска, нетленное богатство, которое в свое время их воспитатели тоже получили в наследство.

История продолжается. В Институте ядерной физики так же яростно спорят над конструктивными решениями отдельных узлов протон-антипротонной установки, которая не становится менее фантастичной оттого, что уже почти воплощена в металле, так же засиживаются ночами за экспериментами, так же стараются идти непроторенной тропой, взрыхляя целину природы.

И так же можно слышать, как академик Будкер за круглым столом ученого совета спрашивает: «Как фамилия того ершистого паренька, что спорил со мной на семинаре? Надо будет поближе к нему присмотреться. Стоит взять на практику». Творческий метод научного поиска, стиль работы, сформулированный Будкером, «в науке все пути дозволены, кроме тех, которыми уже шли», остался в институте незыблемым.

И незыблемым осталась та радость открытия таланта, ни с чем не сравнимая гордость учителя своим учеником. Это — редкое счастье, если на небосклоне науки вспыхнет новая звезда. И не беда, если ее свет окажется ярче звезды, давшей жизнь. Не будь этой святой радости учителя, нашедшего своего Платона, наука остановилась бы на месте. Перекличка поколений, эстафета научного поиска продолжается...

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.