С малолетства бегал Пашка Докукин по таким вот скалам, купался, едва сходил лед, в безымянных озерках, похожих на то, что виднелось сейчас в полукилометре от пещерки...

Пришло время, возмужал Пашка и однажды июньским вечером, когда без захода катается по небу солнце, прошел рука об руку по песчаной кромке отлива с соседской девушкой Катей. У нее были светлые, как летнее северное небо, глаза, тяжелая коса и широкие сильные бедра. От ее гортанного смеха у Пашки стискивало дыхание и щекотно становилось между лопаток.

Строгие порядки были в Лахте: провел девушку под руку на глазах у людей — вот ты и жених. До свадьбы Пашка ни разу не осмелился поцеловать суженую, зато потом щедро отдарила его Катерина любовью.

Построил себе Павел Докукин дом, окнами на порожистую реку, и стал, как все в Лахте, промышлять рыбу.

Разве думалось, что кто-то позарится на его простую, в больших трудах жизнь. Но пришла лихая година. Снял бригадир семужьей бригады промасленный желтый рокан, отгрохал прощальную вечеринку и отправился на войну.

«Убьют, так домой не возвращайся», — горькой шуткой проводила его Катерина. Не положено было на людях плакать поморской женке. Ночью в одиночку исходила она горем. Причитала в голос и заламывала руки, прижимала к себе малолетних дочерей.

Выплакалась, накормила грудью Тамарку и пошла на колхозную работу...

— Не видать старшины, — повторил Кобликов.

В словах Леньки мешались недоумение, тревога и вопрос. Понял сержант, что ждет радист его решений, недоумевает, почему Докукин лежит рядом в кустах.

«У моря ждать погоду», — вспомнилась Павлу Акимовичу рыбацкая присказка. Никогда от такого ничего хорошего не выходило. Не мог старшина без причины задержаться.

— Вот так, значит, Кобликов... К бухточке я пойду, а ты тут меня жди. Если случаем егеря навалятся, принимай бой. Мы с Гнеушевым на подмогу подоспеем... Тут дожидайся.

Замолчал, моргнул рыжеватыми ресницами, поправил ушанку и продолжал:

— Все равно тебе с Лыткиным от немцев не убежать... Ты его водичкой попой, а оклемается, сухариков дай... Они вон в уголок поставлены, папоротником прикрытые.

Егеря сержант увидел неожиданно. Спрыгнув с очередного уступа, он едва не наскочил на врага. В двух шагах спиной к нему за валуном горбатился здоровенный фриц в темно-зеленой шинели с поднятым воротником и в нахлобученной пилотке.

Прежде чем егерь повернулся, Докукин выхватил финку, и острая сталь по рукоять воткнулась в сукно чужой шинели.

Что-то негромко хрустнуло, и егерь завалился на бок. Не всхлипнул, не сделал ни единого движения. Нож тоже на удивление легко вошел в тело, и на распоротой шинели не показалось и пятнышка крови.

Докукин вырвал финку и только тут сообразил, что за валуном было пристроено чучело. Старая шинель с разорванной полой, набитая мхом и комками рассыпающегося в пальцах торфа. Пучок березовых веток торчал из воротника, и на него была нахлобучена пилотка.

«Кукла», — растерянно подумал сержант.

Разведчик поднял сбитый ударом ножа манекен и пристроил его на прежнее место за валуном. Отполз в сторону и прикинул, что чучело поставлено с таким расчетом, что его обязательно должны были увидеть от озера.

Вот тебе и загогулина! С чего это егерям вместо настоящих дозоров ставить чучела?..

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• …
• 12
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.