Высокий, тощий, с мальчишеским выпуклым лбом, Лютик хмурился редко, но на этот раз он, кажется, обиделся.

— У каждого своя мечта, — сказал он тихо.

— Своей мечтой ты уже пожертвовал...

Он промолчал. А мне, случайному свидетелю этого разговора, признался:

— Решил идти в юридический... Людей, понимаешь, защищать надо...

Сплетаются и расплетаются судьбы на стройке, но в этих головокружительных сплетениях угадывается какой-то свой, высокоосмысленный порядок, генеральная линия.

Ее можно назвать линией добра, о которой, наверное, легче написать роман, чем репортаж, потому что в романе герои защищены авторским вымыслом, сфантазированными им сценами. Потому что роман — это правда возможного, а репортаж — правда факта: было или не было.

Была и есть на стройке линия Лютика. Поиск чистоты и правды. Поиск, идущий не только внутрь, для себя, но и вне себя, для других.

Наверное, именно эта линия свела Валю, красивую, беловолосую, краснощекую Валю, с Володькой.

Они познакомились на танцах. Худой и бледный Володька все время загадочно улыбался. После танцев обнаружилось, что Вале идти в четвертый квартал, где расположены новые дома и общежития, а Володьке — в другую сторону. Он сказал об этом, прицелившись взглядом на Валин комсомольский значок. С вызовом и одновременно робко.

Там жили те, кого недавно выпустили из тюрьмы или колонии, ребята, которым милиция пока еще не рекомендовала возвращаться на прежнее место жительства. О них говорили худо. Те двое, что ворвались к Любе Михайловой, были оттуда.

— Проводи меня, — сказала Валя.

По дороге Володька стал рассказывать о том, что тогда все получилось так неожиданно и так страшно, что, к счастью, ему поверили и дали минимальный срок, что дома у него мама и что он так радовался, когда его отправляли сюда, на комсомольскую ударную. А потом он говорил о тех ребятах, с которыми живет, иногда совсем неплохих, но до чертиков ожесточенных недоверием к ним и страхом перед ними.

— Впрочем, есть всякие, — сказал Володька.

Любовь, настоящая любовь пришла к Вале потом. В тот вечер она просто вступила на дорогу добра, сделав это по той же причине, что и Лютик: человеку трудно — ему надо помочь. Ведь он так надеется, что здесь, на комсомольской стройке, ему помогут. Она не отпускала Володьку ни на шаг от себя. Девчонки сперва не одобряли ее («с твоими данными выходить за такого!»), постепенно стали привыкать к тому, что в холодные дни, когда нельзя было гулять, Володька тихо сидел в каком-нибудь углу общежития. До двенадцати, до часу ночи, пока не приходила дежурная и не выгоняла его. И тогда Валя делала то, чего не делал никто: она шла провожать его...

Она не боялась.

Потом Валя добилась, что Вартапетов принял Володьку в их бригаду. Они вместе строили жилой дом под номером 18, радиоцентр, профтехучилище. Он стал лучшим плотником в бригаде. Потом они поженились.

И теперь, когда в комитете комсомола стройки заходит речь о взаимоотношениях комсомольцев с теми ребятами, говорят:

— Трудно, конечно. Трудно, потому что их много и потому что урок не всем пошел на пользу, но для нас это был экзамен. Мы начали его сдавать с того, что запретили делить ребят на «чистых» и «нечистых». И мы оказались сильней. Недавно приняли троих в комсомол. Сейчас приглядываемся еще кое к кому.

И Саша Шевченко, комсорг стройки, называет имена. Среди прочих и имя Володьки Панина.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.