Ступеньки, ступеньки, ступеньки, этаж. Тусклая лестница. Пыльные лампочки в проволочных намордниках. И он ведет ее как-то неловко, не под руку, а так, что его ладонь у нее под мышкой. Ступеньки, площадка, ступеньки, этаж. — Ну, вот... — сказал он и освободил руку. Промахнулся несколько раз ключом в скважину замка. Темная прихожая пахнула теплом. Он взял ее невидимые плечи, притянул к себе и поцеловал. Она вздрогнула и ответила. Потом он включил свет.

Они стояли друг против друга в глухой коридорной тишине. Через дверь комнаты чуть слышными каплями просачивался стук будильника. Она посмотрела на блестящий руль велосипеда и улыбнулась.

— Как тихо, — сказала она.

Он сбросил пальто, похлопал себя по карманам пиджака — здесь ли папиросы — и сказал растерянно:

— Раздевайся.

Она расстегнула одну пуговицу, вторую. Он помог снять пальто. От белого платья в прихожей стало светлее, будто снежные чистые отсветы легли на темные обои. Она подошла к велосипеду и погладила голубоватый хромированный руль.

— Мы его потом переставим, — виновато сказал он.

Она быстро обернулась, улыбка облачком соскользнула с лица.

— Не нужно переставлять. Пусть как было раньше. Я к нему привыкла здесь.

— Хорошо. Мы не будем переставлять, — сказал он и распахнул дверь комнаты.

Громко стучал будильник.

— Ты заводишь бой? — спросила она.

— Завожу, иначе проспишь. Но теперь мы не будем заводить три дня.

— Три дня, — повторила она и вошла в комнату. — Все забываю, где включается свет.

— Вот здесь, у шкафа, — сказал он и щелкнул выключателем.

И опять они стояли друг против друга, и он не звал, что делать дальше.

Раньше все было проще. Они приходили с катка или с лыжной прогулки за город. Или прямо с завода после работы он заходил за ней в институт, они шли сюда, грели на кухне кофе или кипятили чай, болтали о разных мелочах, он целовал ее, она хохотала, отбивалась, он показывал ей новые книги. Иногда они по воскресеньям оставались в городе, он завешивал окно одеялом, зажигал красный фонарь, и они, голова к голове, всматривались в белый прямоугольник фотобумаги на черном ребристом дне кюветы, и она испуганно шептала: — Хватит! Передержишь.

Было спокойно и приятно, что она рядом в тесном пространстве комнаты, похожая на взрослого ребенка, доверчивая и немного чужая.

Но сейчас все изменилось. Через несколько минут, может быть, через час, он должен стать каким-то другим, таким, каким он себя еще не знал. И она тоже должна быть другой, не просто Галкой, за которой он ухаживал, а Галкой, которую он тоже еще не знал. Должна стать женой. И он боялся и не мог представить себе, как это произойдет.

— Давай попьем чаю, — предложил он. — Я сейчас согрею.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.