Великий Брыкин

— Вас утверждают дежурными по пищеблоку,— сказал инструктор.— Это — ответственное партийное поручение. Вам все ясно?

Первым дежурил Близнецов. После наряда он вернулся с кухни в комнату— они жили вместе с Семеновым,— повалился на койку, долго ворочался и стонал. Потом послал Семенова в санчасть за порошками: «Дай честное слово, что не скажешь, для кого»,— а когда ему полегчало, признался:

— Обкормили!

Помня об этом, Семенов перед нарядом дал уборщице пятьдесят рублей и попросил ее, чтобы она купила ему на эти деньги что-нибудь в поселке.

— Какие это деньги,— вздохнула она, но принесла пяток вареных картошек и стакан ряженки.

После обычного скудного обеда Семенов съел это дополнение, первое за много недель (он посылал деньги матери), и пошел принимать дежурство.

— Благодарю, обедал,— решительно отказался он, когда Брыкин, ничего не спрашивая, поставил перед ним полную миску каши, политую жиром. Но теперь Семенов рубил на кусочки «жаркое по-крестьянски», чувствовал, как ему хочется мяса, и не мог себе этого простить.

Нюра не решилась ему помочь. Семенов сам себе приказал: — В котел!— И вывалил мясо в пшенную похлебочку. Изрубленное мясо в огромном котле разошлось: вечером никто и не заметит, с каким прибавлением ест похлебку.

А на кухне вскоре появился начпрод— прихрамывающий после ранения капитан с фамилией не по чину — Полковников, с орденом Красной Звезды на кителе из самого лучшего габардина.

— Ивану Никандрычу!— сказал Полковников, похлопывая себя прутиком по сверкающим «ромовым сапожкам.— Все молодеем, шеф, все молодеем.— Он протянул Брыкину портсигар с толстыми папиросами.— Кури! «Гвардейские»!

Брыкин ловко выхватил рукой уголек из подтопки и аккуратно подал его начпроду, а потом прикурил сам, даже не перебрасывая уголек на ладони.

— За папиросу благодарствую,— сказал он.— Вот угостить вас нечем. С дежурного опрашивайте.

— Не ожидал! Что это у вас бедность такая?

Семенов, горячась, рассказал, как нашел в духовке мясо, неведомо для кого сэкономленное от обеда («утаенное», поправился он), и как пустил его в общий котел.

Начпрод захохотал, сверкая прекрасными зубами:

— Молодец! Фронтовик! Семенов вспыхнул.

— Я еще не был на фронте.

— Все равно молодец! Студент? Из института, верно, в армию попал? Из какого?— спросил начпрод, хотя биография Семенова его совсем не касалась.

— Из института философии и литературы,— по-петушиному вытянув худую шею, четко сказал Семенов.

— Философ, значит? Понятно. Нужно очень 'Ивану Никандрычу это мясо! Он такое в жизни, брат, ел и такое готовил — нам с тобой и во сне не увидать. Из чего состоял парадный обед, Иван Никандрыч? Расскажи! Пусть философ послушает.